– Ежедневно, а что? – девушка пожала плечами, прикрыла глаза, изобразив безразличие к затронутой следователем теме.
Тот помолчал, будто взвешивая что-то.
– В секторе пропадают суда, вам известно это? – неожиданно признался он. Ульяна распахнула глаза. – Даже не так. Исчезают экипажи кораблей. Земные экипажи, – он особенно выделил слово «земные», многозначительно уставился на затаившуюся собеседницу, с интересом наблюдая, как вытягивается ее лицо, округляются ясно-бирюзовые глаза, как пальцы цепляются за обшивку подлокотника, а взгляд упирается в исчезающий «Фокус».
Он понял гораздо больше, чем девушка хотела показать. Там, на «Фокусе» – самое важное для нее. Ее слабое место.
– То есть как «исчезают экипажи»? – Ульяна распрямилась в кресле.
– Я читал, что у вашей расы есть такое понятие. Летучий голландец, кажется. Есть корабль. Все шлюзы задраены по протоколу, все кодировки сохранены нетронутыми. Шлюпки, включая аварийные, в шлюзах. Все системы работают исправно, бортовые накопители не фиксируют никаких аномалий. Просто на речевых накопителях в один момент пропадает человеческая речь. На полуслове.
Он внимательно за ней наблюдал.
– И что это может быть? – у нее сел голос, рот некрасиво скривился, будто она собирается заплакать. Но нет, не собирается, Теон неплохо уяснил себе ее характер. Такие не плачут.
– Собственно, для выяснения этого я и назначен руководителем следственной группы, – он равнодушно повёл плечом, устраиваясь удобнее. Внутренний следователь аплодировал стоя.
– Но у вас ведь есть предположение?
Сработала система захвата, шлюпка зашла в стыковочный шлюз «Тольды». Металлический голос под куполом подтвердил это:
– Стыковка завершена. Прошу пройти на борт.
Теон примирительно хмыкнул, вставая:
– Пройдёмте на борт, наше совместное путешествие будет недолгим, а работы впереди адски много. Я советую вам немного отдохнуть во время переброски. У вас не более часа.
Прозрачные мембраны распахнулись, пропустив встревоженную Ульяну в санитарную капсулу, где её обдало тёплым, пахнущим мокрым чернозёмом воздухом. На щеках осталась тонкая вуаль такого земного и понятного аромата, когда девушка шагнула на борт фрегата Управления сопровождения следственных действий.
Серая обшивка, эмблемы подразделений Трибунала на тёмных, покрытых серебристыми бликами щитах. Ульяна безошибочно обнаружила на одном из них такие же символы, что и на шевроне Теона: меч, опущенный остриём вниз, опутанный лавром и звёздной россыпью, золотистые буквы по окружности – «Главное Следственное управление Галактического Трибунала Единой галактики». Холодное, агрессивно-белое освещение выбеливало и без того бесцветные лица трёх офицеров, встречающих её у трапа. Девушка легко нашла среди них двух клириканцев и одного церианца, такого же крепко сложённого, как Теон, с таким же неестественно-гладким лицом и настороженными повадками.
– Добрый день, капитан Рогова, – высокий клириканец в тёмно-коричневой форме шагнул к ней, протянул руку. Взгляд Ульяны зацепился за шеврон на груди: звездная россыпь, охотничий капкан, в центре которого мерцала серебром цифра семь. Ульяна несмело ответила на рукопожатие, с удивлением оглянулась на подошедшего Теона. Тот представил ей клириканца:
– Господин Суомо Легрид, инспектор Службы безопасности Единой галактики. Он прибыл с Калипсо, специально, чтобы иметь возможность с вами переговорить.
– Здесь? Сейчас? – Ульяна нахмурилась. При слове «Калипсо» нехорошо съёжилось в животе, а по спине стёк холодок. Перед глазами встал чёрный корпус галактической тюрьмы в серебристом мареве заградительного поля, вереница патрульных катеров, что стая шмелей, и бескрайнее поле вихревой аномалии.
Инспектор вопросительно посмотрел на Теона, тот пожал плечами:
– В принципе, я рассчитывал, что госпожа Рогова немного отдохнёт перед прибытием на Тамту… Но, если она не слишком устала и не возражает от общения с вами, то и я возражать не буду, – он неприязненно глянул на клириканца, пояснил: – Я, знаете ли, сам с удовольствием от вас избавлюсь как можно скорее.
Легрид широко осклабился, узкая щель зрачка сомкнулась.
– А я так рассчитывал на чашечку горячего квапса, – и, не дожидаясь ответа, сделал приглашающий жест и пропустил Ульяну перед собой. – Пройдемте, госпожа капитан.
– Господин инспектор! – Теон окликнул клириканца у дверей стыковочного модуля: – У меня окно для транзакции через девять минут. Имейте ввиду.
Легрид высокомерно кивнул. Ульяна слышала, как чертыхнулся Теон уже ставшим традиционным «рихта джаль», добавив к нему новое «дакура джумжа». Бросив взгляд на сопровождавшего её клириканца, заметила, как у него сжались и без того тонкие губы, а вертикальный зрачок сузился до еле заметной нитки.
Серые стены, глухие, с металлическими вставками, панели в безлюдных коридорах – «Тольда» выглядел призрачным летучим голландцем. Звуки шагов глухо проглатывались, двигатели, активированные для движения и броска через транзакцию, гудели монотонно и деловито. Здесь тяжело дышалось, давило на барабанные перепонки – верный признак того, что на корабле выставлены другие показатели давления и состав воздушной смеси. Девушка вытерла бисеринки пота со лба, шумно и порывисто выдохнула. Клириканец понимающе кивнул:
– Ваше пребывание на «Тольде» не может быть сопряжено с дополнительными физическими страданиями, в переговорной комнате и каюте вам будет удобнее. Прошу не беспокоиться.
– И я не беспокоюсь, – пробормотала Ульяна.
Покосилась на панель креоника: график её биоактивности ушёл в оранжевую зону. Незаметно отключила передачу данных на борт «Фокуса», сбросила заранее заготовленное сообщение: «Всё хорошо, здесь просто душно». И отключила приёмник.
В переговорной было, действительно, комфортнее. Светлый стол, небольшой двусторонний демоэкран, на котором мелькали сетевые сообщения бортового информера. Двенадцать стульев, накрепко прикреплённых к полу. Ульяна заняла один из них, напротив монитора. Легрид устроился напротив.
– Я включу запись нашего разговора, если вы не возражаете, безапелляционно сообщил и активировал панель креоника.
Ульяна молча ждала и наблюдала за ним. За время своего пребывания в Единой галактике, она не так уж много и сталкивалась с представителями Клирика. Ираль, Грацц Ирган, Боз Удгрин и несколько офицеров на станции пребывания Грацца. Они создавали впечатление прирожденных военных: сдержанные, подтянутые, все – довольно высокого роста, худощавые. Но в инспекторе было что-то, что его отличало от других клириканцев. Нечто неуловимое. Осязаемое лишь интуитивно.
Он взглянул на нее, и Ульяну осенила странная догадка. Улыбка! Вот, что отличало его от Ираля, от Удгрина. Ираль улыбался открыто, немного наивно, как ребенок, которому показали разгадку головоломки.
Легрид улыбался навязчиво демонстративно. Почти льстиво.
