— Ерунда. Я кормлю ее полноценными смесями. А для злаков она еще слишком мала.
— Не надо так нервничать по пустякам, — ленивым тоном произнес Джаред, продолжая кормить Кэссиди, которая уписывала кашу за обе щеки. — Прежде чем решиться накормить ее, я не только созвонился с мамой, но и полистал книги Сьюзен, которые ты привезла с собой и в которых четко говорится, что злаковая пища вполне годится для младенцев четырех месяцев.
— Но в них же сказано, что во избежание аллергических реакций следует начинать кормить детей кашами не ранее шестимесячного возраста.
— Мама сказала, что кормила нас подобным же образом с четырехмесячного возраста, — настаивал на своем Джаред. — Кроме того, ты сама видишь, как Кэссиди это нравится. Может быть, она и спать станет лучше, если в ее желудке будет что-то посущественнее жидкой смеси.
— Такие решения не принимаются в одиночку, Джаред. Ты должен был сначала посоветоваться со мной. Я уже давно не сплю, следовало узнать мое мнение.
— Я хотел, но ты была в душе. Не мог же я ворваться в ванную комнату без разрешения, ты бы не похвалила меня за это. А девочка уже требовала свой завтрак. Пришлось пойти на риск, который себя оправдал, — флегматическим тоном объяснялся Джаред.
— Это возмутительно, Джаред! — кипела Кейт. — Этому нет никаких оправданий!
— Почему? Я отвечаю за Кэссиди в такой же степени, как и ты. Теперь мы оба ее родители. Мне не нравится, что ты хочешь узурпировать свои права на Кэссиди.
— Как ты смеешь говорить об узурпировании прав, когда сам же единолично, не согласовав этого со мной, принимаешь такие важные решения! Ты рискуешь не своим статусом опекуна, а здоровьем ребенка, не забывай этого. Прежде чем переходить на другой режим питания, необходимо проконсультироваться с педиатром. А что делаешь ты?
— Кормлю голодного ребенка, который рад, что его наконец покормили полноценной человеческой пищей.
Он не смог ее убедить, но Кейт решила больше не полемизировать с ним. Она села напротив и стала смотреть на Кэссиди, которая с любопытством наблюдала их спор, но есть не прекращала.
Когда вся каша была съедена, вокруг рта маленькой девочки и на ее щеках нависло несколько комков каши, которые Джаред безуспешно попытался снять сухим полотенчиком, но лишь еще сильнее размазал.
— Намочи кончик полотенца в теплой воде, — порекомендовала ему Кейт.
Он послушался, и дело пошло.
— Сьюзен не спешила отменять прежний рацион. У самой Сьюзен была аллергия на арахис. Она не хотела рисковать с Кэссиди.
— Я не знал этого.
— Я знала. Ты должен советоваться со мной во всем, что касается Кэссиди.
— Но если ты беспокоишься из-за аллергической реакции на пищевые продукты, в этой каше мы уже можем быть уверены. Будем давать ей ее до шести месяцев, а там посмотрим, чем еще разнообразить ее питание.
— Аллергия проявляется не сразу. Я обсужу это с педиатром, — сдержанно произнесла Кейт.
— Кети, посмотри на Кэссиди, — довольным голосом призвал ее Джаред. — Посмотри, как она довольна. Какие могут быть сомнения? Взаимопонимание детей и родителей важнее всяких рекомендаций педиатров.
— Для чего тогда, по-твоему, пишут книги по уходу за младенцами?
— По-моему, тебе пора избавиться ото всех этих пустых книжек, — оборвал ее Джаред. — Тебе они не идут на пользу.
— Это говорит человек, который приехал несколько часов назад, — покачала головой Кейт и язвительно усмехнулась.
— Попробуй относиться к моим словам спокойнее, — предложил Джаред.
Кейт нарочно сымитировала в ответ его флегматичную мину, и Кэссиди, которая на протяжении всего разговора внимательно следила за обоими, весело рассмеялась, решив, что это такая взрослая игра.
— Тебе смешно, малютка? — воскликнул Джаред. — Мне тоже смешно. Только мама почему-то все сердится.
Было пасмурное майское утро. Гордый собой папа Джаред вывел на прогулку Кэссиди, которая к этому моменту успела утомиться и, сонная, спокойно лежала в коляске. Перед их выходом Кейт спросила Джареда:
— Что бы ты предпочел на обед: китайскую кухню, жареное мясо или пиццу?
— То, что проще.
Поскольку еда на заказ была самым простым вариантом, Кейт пошла на прогулку вместе с ними.
— Закажем пиццу с пепперони и грибами, — предложила Кейт.
— Моя любимая, — согласился Джаред. — Но ты любишь с оливками и колбасой на толстом коржике.
— С пепперони и грибами меня вполне устроит, закажем на обычном коржике, — согласилась на компромисс Кейт.
— Отлично, — удовлетворенно отозвался Джаред.
Повздорив сутра, они теперь избегали перечить друг другу. Более того, оба стали вести себя более предусмотрительно.
— Что-то не то с соседским домом, — заметил Джаред, продолжая удивляться количеству изменений, которые постигли окрестности его бывшего жилища за время его отсутствия.
— Прежние хозяева продали этот дом, теперь там живут совершенно другие люди. Они устроили все по-своему.
— Вообще-то многое изменилось. Был тихий пригород, теперь так шумно, поток автомобилей стал больше.
— Да, машин стало гораздо больше. Но и стоимость нашей недвижимости выросла, — с удовольствием заметила Кейт. — Сам город стремительно разрастается. Если раньше наш дом можно было скорее причислить к окраине, то теперь мы относимся к индустриальному центру, а периферия постепенно смещается.
— Чем быстрее меняется жизнь вокруг меня, тем сильнее мое желание сохранять собственный уклад неизменным, не поддаваться эпидемии преобразований, — признался Джаред.
— Ты стареешь и становишься консерватором. Но, к счастью, не ты один.
Семейство обошло квартал. Девочка вела себя на удивление спокойно. Джаред энергично отмечал и комментировал перемены и радовался, заприметив немногочисленные признаки столь милого его сердцу постоянства.
Ближе к полудню они направились домой. Наставало время дневного сна для Кэссиди и полдника для нее и ее новых родителей.
Покормив Кэссиди, они принялись укладывать ее спать. Девочка заупрямилась и принялась хныкать.
— Давай я покачаю ее на руках, — предложила Кейт.
— Нет, не стоит ее баловать, — возразил Джаред. — Положим в кроватку и подождем, когда она сама уснет.
Джаред отнес Кэссиди в кроватку, Кейт последовала за ними.
Оказавшись в постели, Кэссиди начала вертеться и капризничать.
— Спи, моя сладкая принцесса, — уговаривал ее Джаред.
Но чем больше он убеждал ее в необходимости закрыть глазки и уснуть, тем непримиримее было ее желание оказаться на родительских руках. Она тянула к ним ручки и морщила личико, грозясь заплакать.
