небольшую колонну, следующую за мной.
Да что говорить, даже я один раз неудачно свернул за деревья, когда вместо леска появилась та самая речка, в которой несчастные пленные стирали вещи своих хозяек. Хорошо, что вовремя заметил вдалеке ту самую группу, о которой рассказывали Хромоножка и Птицына. Затормозил, отпрянул назад. Да так резко, что мои барышни повтыкались в меня и друг в друга носами. Еще повезло, что нас не ожидали увидеть, потому не высматривали, и мое секундное появление осталось незамеченным.
В итоге мы сделали огромный крюк, свернув в противоположную сторону. И все равно, город увидели меньше, чем через три часа. Вот что значит – не отвлекаться на посторонние вещи. Даже мобов по дороге не цепляли, обегая их на достаточном расстоянии, чтобы те не сагрились. А то пока бой, пока восстановление…
Теперь мы все засели в огромных кустах недалеко от дороги, что прекрасно скрывали нас, даже, если кто-то, вдруг, решит пройти мимо на расстоянии вытянутой реки. Главное, чтобы никто облегчиться к нам в гости не зашел.
Первое. Разведка. Как обладательница самого острого зрения и умения, с ним связанного, на нее была отправлена Сигизмундовна. И бабка, повязав на голову платок с цветочками, но на манер банданы, уверенно поползла в сторону входа в город, явно кем-то охраняемый.
Второе. Составление окончательного плана и утверждение диспозиций. Тут еще в дороге было все более-менее определено, но все же повторили. А то, пока бежали, старались переговариваться тихо, и большинство дам услышала все мельком и кусками.
Третье. Сдерживание Птицыной. Это оказалось самым сложным. Кроме шила в заднице, белобрысая, как оказалось, обладала каким-то чересчур повышенным чувством справедливости, которое напрочь отключало ее мозг. Вот и приходилось постоянно включать его обратно и возвращать мелкую к реальности.
Сигизмундовна вернулась через пару часов, взмыленная и чумазая. А как иначе? Часть пути ползком, то по траве, то по грязи и пыли. Бабка сообщила все, что ей удалось высмотреть. Сам по себе город был самым обычным и небольшим. Да и охрана была, разве что, на дороге. Так, пара бестолковых баб лет под сорок, что даже свое оружие в виде бейсбольных бит, держали так, словно не пользовались ими ни разу в жизни. Что, впрочем, вполне могло оказаться правдой.
По городу также расхаживали такие же нелепые недопатрули, которые больше создавали вид деятельности, чем реально охраняли.
Но самое главное было то, что в городе располагалась огромная воинская часть. Ну да, помню, помню… Меня когда-то ею пугала маман, типа, не поступлю в институт, буду год там куковать, а то и где похуже.
Именно на территории воинской части расположились мерзкие бабенки, захватив ее и присвоив все, что находилось внутри. И им было очень удобно, что все вокруг обнесено забором и колючей проволкой. Вот ворота воинской части уже охранялись намного лучше. И «мамзели», как выразилась Сигизмундовна, там стояли посерьезнее. У одной даже автомат в руках был. Жаль, только, что бабка плохо разбиралась в оружии, и не смогла сказать, что именно за модель была. Хотя, особой разницы я сейчас не видел. В любом случае, огнестрел явно будет мощнее, чем какой-нибудь Птицыновский жезл.
Вот хорошо, что когда «игра» наступила, большинство вещей непостижимым образом исчезло. А то сейчас таких «мамзелей» с автоматами было бы тут пруд пруди, раз воинскую часть захватили.
- Получается, и телепорт, что они заложили, где-то в этой воинской части, - я задумчиво почесал нос, потом обратился к Птицыной, которая в очередной раз попыталась дезертировать из кустов. – Ты же за забор не выходила?
Белобрысая очнулась, вернулась на свое место и, нервно постукивая пальцами по Светкиному щиту, сказала:
- Неа… Хотя, наверное, когда часть пути по улице бежала, видела забор. Но мельком, толком не запомнила.
Пока наличие заложенного кирпичами телепорта не играло никакой роли в нашем плане. Но все же, надо учитывать все возможности.
- Мало ли, - пояснил я свой интерес. – Вдруг там есть легкий способ проникнуть к телепорту. Надо будет сделать так, чтобы никто потом не смог через него сбежать.
Тут даже Сигизмундовна на меня уважительно посмотрела. Она, похоже, и не подумала о такой возможности.
И вот, ближе к вечеру, когда солнце уже спустилось к горизонту, но сумерки еще и не думали начинаться, я гордо ступил на асфальтированную двухполосную дорогу, ведущую в небольшой городок.
И уже метров через двести начал проклинать моих дам, за то, что буквально заставили меня остаться лишь в кожаных брюках, да лонгсливе на голый торс. Мол, так сексуальнее. Хорошо, хоть кроссовки не отняли. Получилось, что вся одежда на мне как-то в обтяжку и чувствовал я себя крайне глупо и неудобно. Прямо как стриптизёр какой-то…
Но ругался я не из-за этого. А потому, что день выдался прохладным и я натурально уже начал стучать зубами. Жира то почти нет, не греет. А был бы, то никакие брюки сексуально бы не смотрелись. Еще и дождик стал накрапывать, и ледяные капли аккомпанировали моим зубам, заставляя их еще больше ускоряться.
По-моему, даже моя самая важная часть тела, что в штанах находится, уже совсем от холода скукожились! Да что же такое! На мне, можно сказать, лежит ответственность за будущее, за продолжение рода человеческого, а дамы в моей компании, совершенно точно, данный факт игнорируют! Конечно, я имею в виду ту самую парочку половозрелых девушек, что беззастенчиво забрали мои футболку и куртку. Мол, без них я сексуальнее выгляжу.
Вот сами и шли бы полуголые соблазнять этих бой-баб. А я – практически представитель красной книги в этом новом мире!
Охранницы на входе в город так увлеченно о чем-то беседовали между собой, что меня заметили, когда дойти до них оставалось метров пятьдесят. А когда заметили, сначала тупили еще с минуту, и лишь потом начали принимать что-то вроде боевых стоек, неловко перехватывая биты. Одна, та, что чуть повыше ростом, еще довольно долго пыталась достать нож, который висел у нее на поясе. Кошмар! Да их бы Глухомань своим жезлом за это время насмерть затыкала без всяких заклинаний!
Я же, с трудом нацепив на лицо испуганное выражение, подняв руки, все ближе подходил к ним. Мечи, еще прячась в кустах, предусмотрительно убрал в рюкзак. Я же, типа, за помощью иду. Одинокий, безоружный, бедный и несчастный.
И чем ближе я подходил, тем больше удивления отображалось на лице охранниц. Ага! Не ожидали парня увидеть? Тьфу ты! Я что, издалека на бабу
