протянул руку, чтобы погладить Акеллу… И сделал это. Даже остался цел. Кот после этого вопросительно на меня посмотрел и, получив разрешение начал мурчать.
— Дедушка мне говорил, что ты хочешь всего добиться сам. Что своими родственниками ты считаешь детей из детского дома, в котором вырос. Но это не так. У тебя есть я.
Брат посмотрел на меня, и в его взгляде было что-то такое, что заставило меня отвернуться. Даже сам не могу сказать, что же это такое было. Почему я не смог выдержать его взгляда? Никогда в жизни мне не было так трудно смотреть другому человеку в глаза. Даже Волку, хотя для менталиста это практически предложение покопаться у тебя в мозгах.
— Саша. Нет. Брат. Я совершенно не знаю тебя. Но очень хочу это исправить. Насколько я понимаю, ты подписал договор с дедушкой. Так, я могу порвать его в любой момент. И не смотри на меня так. Ты получишь всё причитающееся по этому договору. Тебе всего лишь нужно признать себя одним из Апраксиных. Моим братом. Наследником первой линии.
— Но я этого не сделаю. — даже не раздумывая ответил Виктору.
Я не мог этого сделать. Вот так просто взять и перечеркнуть всю прошлую жизнь. Забыть все свои принципы, клятвы самому себе, обещания… Нет, это так не работает. Сделаю я это и не буду сам себя уважать. Как и не буду относиться к Апраксиным иначе. Они для меня чужие. И пусть, я чувствую, что внутри всё сжимается, когда брат говорит подобное. Пусть я уверен, что это действительно мой брат. Но обманывать себя не стану. Да и не нужно это. С недавних пор у меня есть возможность получить семью, не наступая на горло своим принципам и обещаниям.
На лице брата появилась грустная улыбка. Очень странно смотреть на самого себя в таком контексте.
— Как ты смотришь на то, чтобы покинуть род Апраксиных?
Мой вопрос заставил Виктора нахмуриться. Ему явно не понравилась эта идея. Он даже мысли не допускал, чтобы уйти из семьи. Хотя изначально она была для него чужой. Родной лишь со стороны матери.
— Пятнадцать лет назад, волей императора был создан новый род Чернышёвых-Апраксиных. Император выделил роду собственные земли, а семьи, откуда были выходцы, образовавшие новый род, позаботились, чтобы у их детей было всё необходимое. Отписали несколько предприятий в управление, перевели крупную сумму на счета и ещё кучу всего интересного. Новый род состоял всего из двух человек. И как ты понимаешь, это были наши родители. Они погибли во время нашего появления на свет.
Судя по тому, каким серьёзным стал Виктор, он прекрасно знал эту историю. Только ту часть, где его брат погиб, вместе с родителями. Впрочем, её знали абсолютно все, включая Григория Константиновича. Лишь два человека знали, как всё произошло на самом деле. Тётя сказала, что это были старейшина Апраксиных и старейшина Чернышёвых. Они и провернули фокус с моим исчезновением.
— Тебя забрали к себе Апраксины, а я был отправлен в свободное плавание. И нашёлся спустя двенадцать лет. — здесь я усмехнулся, чем заставил брата вздрогнуть. — Всё это время род Чернышёвых-Апраксиных продолжал существовать. Император взял на хранение, когда-то подаренные земли и активы этого рода. Взял до того момента, пока наследник не подрастёт и не заявит свои права.
— Так, ты собираешься…
— Я собираюсь всего лишь взять то, что изначально было моим и твоим, брат. Поэтому я и говорю, о выходе из рода Апраксиных. Мы единственные представители молодого рода, просуществовавшего всего ничего. И на наших плечах лежит его возвышение. О возрождении я не говорю. Нам нечего возрождать. Слишком юным был наш род. Но чтобы воплотить мою задумку в жизнь, необходимо стать очень сильным. Настолько, чтобы на равных разговаривать с представителями старших семей. И единственная возможность сделать это — продолжить обучение в академии.
Виктор ничего не ответил. Он смотрел на меня невидящим взором. Глаза налились непроглядной тьмой, такое я уже видел у тёти. Только в тот раз она не смогла ничего со мной сделать. Не смогла пробиться через защиту. А вот у Виктора с этим не возникло никаких проблем.
Тьма от брата устремилась во все стороны и проникла в меня, игнорировала отчаянные попытки подарка наставника, защититься от неё. А вот Охранитель и артефакт Годуновых никак не реагировали. Эта тьма была моей и одновременно чужой. Настолько, что я не мог её даже коснуться. Выгнать из себя или заблокировать.
Дверь в кабинет распахнулась, и вбежал взволнованный Григорий Константинович. Его самого окутывал тьма. И она была сильнее тьмы брата. Она подавляла её, заставляла отступать. Князь загонял вырвавшуюся силу, словно овцу в загон. А его тьма выступала в роли пастушьей собаки.
— Виктор, вспомни наши уроки. Ты сильнее. Ты главный. Ты управляешь тьмой, а не она тобой. Не позволяй ей брать верх. — начал говорить князь, подходя к нам всё ближе.
В дверях появился Пётр Алексеевич, но он просто стоял и смотрел на нас, ничего не предпринимая. А за его спиной я видел куратора, тётю, и ещё каких-то незнакомых людей. Точно могу сказать, что они очень сильные одарённые и сейчас готовы пустить свою силу в ход, если у Григория Константиновича не получится справиться с силой внука.
Князю оставалось сделать всего пару шагов, чтобы оказаться рядом, но он остановился. Словно наткнулся на невидимую преграду, которая не пускает его дальше. В этот же момент тьма Виктора, попыталась совершить резкий рывок и завладеть мной. Подавить мою собственную тьму, уничтожить свет и сделать меня марионеткой брата.
Но она не ожидала, что наткнётся на третью силу, которой выступила вера в меня. Она была совсем крошечной в сравнении с исполином, вырвавшийся из брата. Словно муравей в сравнении со слоном. Но этот муравей смог сделать невероятное. Он остановил слона, не позволил ему двигаться дальше. И этим воспользовались мои силы. Порознь они не могли справиться с тьмой Виктора, которая первым делом позаботилась, чтобы они не смогли объединиться, но вера сломала этот барьер. Позволила тьме и свету встретиться. Создать новую силу, которая уже два раза помогала мне. И вот настал третий раз. Но сейчас помощь нужна была не мне, а брату.
Я сделал шаг, положил ладони ему на щёки и прислонился лбом ко лбу брата. Его тьма была совершенно не похожа на мою. Это был дикий, необузданный зверь, который стремился подчинить всех себе. Стать
