Книга Вот это жизнь! - Михаил Леккор

— Мужики, — предупредил он угрожающе, — это мое исконное место. Займете — страшно побью и потом все равно выгоню!

Дмитрий хоть и был парнем молодым, зеленым, но уж очень сильным, дрались уже. Связываться с его пудовыми кулаками желающих не оказалось, побьет ведь реально и сором будет большой — почти юнец избил. Так что весь десяток согласно промычал, — мол, иди, куда идешь, место у костра будет твое.

Сам же он меж тем ходил между деревьев, досадливо бурча. Попаданец уже хорошо понял — жить и в эту эпоху было можно и кое в чем даже вольготно. Но вот некоторые бытовые мелочи его особенно удручали. Например, не просто отсутствие унитазов, элементарно сумасшедшая нехватка деревенских сортиров. Господа начальники, скучив кучу народа в одном месте, не побеспокоились об отхожих местах. Нет, они были, но больше по инициативе с мест или инклюзивно для бояр и генералов. А как быть рядовым ратникам, которые хотят есть ежедневно и не по разу и соответственно каждый день… Эх, начальники!

Так негромко ругаясь и как бы невзначай советуя командирам, прошелся по лесу. И вдруг он внезапно лоб в лоб столкнулся с опасным незнакомцем. Встреча оказалась неожиданностью для обоих, но чужак был обидно быстрее. Он выхватил нож и ударил в грудь русского недруга. И что теперь?

От неминуемой смерти атакованного Дмитрия (отнюдь не попаданца Саши) спасла только мгновенная реакция молодого воина. Хозяин-то у тела был новый, но инстинкты остались прежние — у неопытного, так хотя бы тренированного профессионала, который почти каждый день дрался с такими же и отрабатывал боевые приемы. Поединок один на один с ножами был у него не первым

Так что пока житель XXI века телепался и хлопал глазами, его товарищ по телу почти успешно отбивался. Как и положено, он отмахнулся снизу-вверх и вражеский клинок прошел почти мимо. Однако, на полном излете, он, все-таки зацепив родимое до боли плечо, распорол тягиляй, и коснулся тела. Рана была не тяжелой, но кровь сразу потекла бодрым ручейком. Как же так и разэтак? Первая мелкая стычка, а он уже раненый и беззащитный!

— Ах ты, кикимора! — злобно взревел Дмитрий и безыскусно ударил обидчика тяжелым кулаком по голове. А хорош был кулак, наподобие природной кувалды. Будь он сейчас в ХХI веке, наверняка, по физическим параметрам стал бы боксером или иным головорезом. Удар был коротким, но таким сильным, что незнакомец мешком рухнул на землю без сознания. И кистеня, ха-ха, не понадобилось. Хорошо быть здоровенным и могучим!

— У, леший тебя побери! — отругал он теперь уже собственный страдающий живот и присел под соседнее дерево справить накопившую нужду. А то проблема, из-за которой он здесь оказался, все же оставалась и заметно подпирала.

К счастью для него, проигравший схватку незнакомец так и не пришел в сознание, пока Дмитрий делал свое «грязное» дело. Потом он вернулся обратно, связал на всякий случай руки незнакомца его же поясом, подобрал нож и, взвалив его на плечо, отправился обратно на место стоянки десятка. Приводить в сознание его он не стал. Пусть пока плавает в беспамятстве!

Воины при виде чужака встретили его с легкими шутками, в которых, однако, числилась еле слышимая досада. Пленники в этом веке на войне принадлежали тем, кто их взял. Если, конечно, их не отберет более влиятельный командир или даже государство (монарх). Но все равно, какой-то плюсик сын боярский получит. Хоть рубль, а то, может быть, и боярская благодарность. А они тут совершенно не прием!

Дмитрий бросил зашевелившегося незнакомца на землю. Тот застонал и пришел в себя, испуганно глядя на русских дворян. Насколько он знал, от них он мог ожидать только побои. Самые злые и недисциплинированные воины русских.

— Как и где нашел поселянина? — заинтересовался десятник. Он что, собирается украсть законную добычу. Вот ведь гад похлебкин!

— Этот козел бросился с ножом, еле увернулся, — скромно ответил Дмитрий, на корню ликвидируя его попытку лишить ценный приз. Государь Петр Алексеевич, в конце концов, недовольный разором, чинимым его войском, велел быть к местным жителям подобрее, пресекая грабительские набеги. Конечно, в условиях войны это пожелании оставалось наивным, но под это дело пленника можно было отобрать в свою пользу. Ищи потом!

Но если же он сам напал, то это уже не мирный житель. И соваться тогда не стоит — сам ввяжешься, побьют, как татя.

Десятник, посмотрел на окровавленный нож, только коротко спросил:

— Сильно ранен?

Дмитрий вместо этого позвал Никиту и с его помощью снял хорошо послуживший тягиляй.

Кто-то удивленно присвистнул. Нижняя рубаха обильно промокла от крови. Снятый тягиляй разбередил рану и кровь опять потекла. Воины зашевелились. Мало ли что завидуют, а раненому надо помочь. На войне друг другу не поможешь — пропадешь.

Кусками материи для ран, которая есть у любого сына боярского на всякий случай, стянули плечо, закрыли рану, прекратили выход крови.

После этого десятник уже цепко и холодно посмотрел на незнакомца. Опытным взглядом оценил тренированное тело, мозоли на руках от постоянного использования оружия, сделал недвусмысленный вывод:

— Рейтар, наемник, собака, никакой это не мирный житель! У тебя, Митрий, останется, но ты пока не продавай, мало ли кто из воевод поспрашивать захочет. А добыча знатная, здесь несколько алтын дадут, а на Руси, пожалуй, и в рубли пойдет, особенно если каким ремеслом владеет. Так что не даром ты ранен.

Дмитрий, пока шли эти разговоры, внимательно следил за выражением лица своего пленника. Тот чутко слушал, пытаясь хоть чуточку узнать о своей будущей судьбе. но, похоже, ничего не понимал. Или был талантливым лицедеем, умеющим скрывать игру чувств на лице. Речь-то идет о его жизни. И лет ему не так много. Где-то они ровесники или даже он младше. В лесу он показался старше и жестче. Попробовать допросить?

— Посмотри на меня! — потребовал Дмитрий, подойдя к пленнику. Тот что-то залопотал, испуганно косясь на воинов. При этом на Дмитрия он так и не посмотрел. Заговорил по-своему. Похоже, действительно не знал русского языка.

Впрочем, и сам Дмитрий, а точнее Саша, поначалу разговаривал с трудом даже при помощи Дмитрия. Говор начала ХVIII века значительно отличался от языка ХХI века. Вот тебе и один народ! И хотя за период нахождения здесь Саша освоился, да и знания и навыки, доставшиеся от Дмитрия, серьезно помогали, но больших речей он не толкал — опасался, что станет внушать подозрения.