Книга Сказки темного города. Ворон - Наталиса Ларий

Выдохнув, я осторожно выглянула в небольшую щель занавеса. Дамиан и Сайфер сидели все так же в компании своих спутниц, наблюдая за игрой актеров. Нахмурившись, я пыталась припомнить то, каким был в прошлом Дамиан – жесты, голос, смех, манеру держать себя, одеваться и прочие мелочи, которые за те короткие минуты, что оставались до выхода на сцену, словно помогали мне прожить жизнь маленькой Марлин заново. Прищурив глаза, я наблюдала за тем, как он слегка запрокидывал голову назад, смеясь над какой-то репликой, летящей со сцены. В такой момент он не выглядел столь устрашающе и я, вдохнув судорожно, начала свыкаться с мыслью, что нужно будет наступать себе на горло и брать себя в руки, как это делала Эзра, которая стояла поодаль от меня, скрестив руки на груди и так же пристально наблюдая за объектом своего задания. Нда…я не представляла себе, как она сделает то, что от нее требовалось, поскольку если я Дамиана побаивалась в данный момент исключительно потому, что нас связывал с ним небольшой отрезок жизни, о котором у меня были лишь неприятные воспоминания, которые можно было, по большому счету, отбросить и попытаться узнать этого, нового Дамиана, то в случае с Сайфером страх Эзры был вполне себе объясним, поскольку даже понимая то, что я ровным счетом никакого отношения к этому мужчине иметь не буду, при взгляде на него и меня окутывал какой-то дикий ступор.

– Ты не будешь одна, Эзра, – прошептала я себе под нос. – Вместе попали в эту передрягу, вместе и выползем отсюда. И плевать мне на Рамону и Ханта, моя дорогая леди Дороти.

Едва только я проговорила это, в зале послышались громкие рукоплескания, которые длились минут пять точно, затем, когда они немного утихли, прозвучал мягкий голос Дороти:

– Спектакль окончен, но мне бы хотелось вас, мои дорогие поклонники этого прекрасного театра, порадовать еще кое чем. Сейчас на сцену выйдет прекрасная молодая девушка, которую я встретила чисто случайно в одной из своих поездок. Никогда бы не могла подумать, что столь тяжелое путешествие в отдаленный уголок нашего государства обернется таким успехом. Девочка просто изумительна. Талантлива, прекрасна, словно нераспустившийся бутон, а этим она обязана своей природе, которая всегда щедро одаривает тех, кто имеет такое прекрасное происхождение. Дамы и господа, представляю вам сильфиду, мадмуазель Марлин.

– Ну вот и все, – простонала я, услышав побежавший по залу изумленный шепоток.

Сделав глубокий вдох, затем еще один и, когда подняли занавес, я нарисовала на своем лице легкую улыбку. Подобрав подол платья, сделала шаг навстречу дороги в один конец, поскольку в этот момент я еще не представляла себе, куда это все заведет меня. Двигаясь, как в тумане, взялась за протянутую мне Дороти руку, которая что-то говорила еще зрителям, но смысл сказанного ею я не улавливала, поскольку все мое внимание было приковано к сидевшему от меня метрах в десяти мужчине. Хотя я тщательно старалась делать вид, что не смотрю конкретно на него, а просто окидываю взглядом присутствующих, да только мой взгляд то и дело встречался с его глазами, которые с каждой секундой созерцания меня на сцене становились все темнее, а черные брови все сильнее принимали напряженный изгиб. Узнал! Черт, узнал…только и пульсировало у меня в голове понимание того, что смотрящий на меня коракс узнал во мне, взрослой уже, ту маленькую девочку, которая прозвала его ящером. Если бы не Дороти, я бы точно не смогла ни подойти к стоявшей в дальнем углу сцены арфе, ни взять себя в руки. Только ее строгий шепот у самого моего уха: «Возьми себя в руки, иначе все провалишь!», вернул меня к действительности. Тряхнув волосами, я села на стул и огромным усилием воли заставила себя сосредоточиться на серебристых струнах этого волшебного инструмента, который под моими пальцами начал выводить волшебную мелодию. Голос…песня…я словно слышала себя откуда-то издалека. Бог мой, сколько же времени прошло. Дамиан и правда очень любил слушать пение моей матери, но играла она тогда не на арфе, а на рояле. Дамиан же стоял, облокотившись на него, и словно завороженный смотрел на мою маму. Я в такие минуты даже ревновать начинала, поскольку она всегда с улыбкой взирала на него, в то время как на меня могла шикнуть строго, сказав, чтобы я не мешала ей играть. Песня длиною в несколько минут показалась мне длиною в целую вечность, настолько мне было тяжело в эту минуту вживаться в образ простой маленькой сильфиды, которую нелегкая судьба заставила искать будущее во вражеском Либероне. Не поверит…не поверит Дамиан в эту сказку, я была больше чем уверена, поскольку он даже в юности не был наивным глупым мальчишкой, а теперь…теперь и подавно. Последнее движение пальцев по струнам и вслед за умолкнувшим инструментом взревел рукоплесканиями зал. Поднявшись со стула, я вышла в центр сцены и сделала легкий реверанс, понимая, что блистать своим декольте сейчас неуместно. Довольная Дороти подвела меня к краю сцены и к моим ногам начали класть букеты цветов, а какой-то мальчишка-лакей вбежал на сцену и что-то прошептал ей, она же в свою очередь что-то ему ответила и сделала реверанс, посмотрев на Дамиана, который слегка склонил голову и, поднявшись с места, направился к выходу, уводя за собой свою спутницу. Следом за ним направился и Сайфер, за которым, словно собачонка, побежала сопровождающая его красавица.

Сделав еще реверанс, я послала в зал улыбку и быстро зашла за кулисы. Пока на сцене Дороти и другие актеры получали долю своего внимания, я пыталась взять себя в руки. Подойдя к столику с графином, налила полный стакан воды и осушила его до дна.

– Вина бы надо, – раздался позади меня голос Эзры, и я повернулась к ней. – Молодец, Марлин. И пела, и играла божественно. Дамиан не сводил с тебя взгляд. Мне кажется он узнал тебя. Только на его лице была написана отнюдь не радость от понимания того, что за красавица поет словно сирена на сцене, одурманивая своим кристально-чистым голосом зрителей.

– Я видела это, Эзра, – хрипло прошептала я.

– Хорошо тебе, Дороти взяла на себя львиную доли по представлению тебя кораксу. А тут выкручивайся как хочешь, – недовольно кинула Эзра.

Поняв, что творится у нее в душе, я взяла ее за предплечье и проговорила строгим голосом:

– Ты не одна, слышишь меня? Что бы тебе не сказала эта стерва Рамона, мы здесь все в одной лодке. Вместе выплывем куда надо, или же вместе сгинем в пучине, которая черт его знает куда нас несет. Поняла?

Глаза Эзры заблестели от слез.

– Она тебе сказала? – прошептала она.

– Сказала свою версию. А я хочу услышать твою. Но это потом. Сейчас выкинь что-то такое, чтобы все подумали, якобы ты осмеяла мое выступление. И поговорим уже в доме Дороти по возможности, – ответила я.

Эзра кивнула и во всеуслышание заявила:

– Хороша пташка, да только уж больно подозрительно быстро ты выскочила на сцену. Точно не обошлось здесь без того, кто под действием твоего ангельского голоска готов ваять из тебя новую приму этого театра. Так ведь, девочки? – подмигнула она вернувшимся за кулисы актрисам, и те презрительно усмехнулись.

– Ты не могла ничего другого придумать? – тихо зашипела я Эзре.

– Привыкай, у успешных актрис всегда одна слава, – усмехнулась она. – А то, что твой ангельский голосок правда словно околдовывает, это истина. Скоро сама в этом убедишься. Жаль, что мне нужно подавлять свою сущность, выставляя себя рыжей бестией, а так бы мы им показали здесь, что это такое, когда поют две сильфиды, – она едва уловимо подмигнула мне и отошла к своим новообретенным склочным подругам.