равно.
— Пожалуйста, очнись, — прошептала я. — Ты нам нужен. Не… так. Ты нам нужен реальным. Мы не сможем одолеть Кроноса без тебя.
— Вы не сможете победить Кроноса и со мной. Без Каллиопы, — отметил он.
— Мы пытаемся. Он уничтожил целый город, полный людей. Афин больше нет, и он будет продолжать разрушать всё снова и снова, пока не получит то, чего хочет.
— А хочет он?.. — спросил Генри, и я помедлила. Я не могла рассказать ему о сделке, которую заключила с Кроносом. Всё слишком сложно. Если Генри не очнётся, мне будет невыносимо жить с чувством вины, ведь это будет одной из последних фраз, что я ему сказала.
— Не знаю, — соврала я. — Совет считает, что он хочет убить их за то, что они заточили его в Тартаре.
— Возможно. — Он провёл пальцами по моим волосам; его прикосновение было нежным, как тёплый летний бриз. — Я же хочу только тебя.
Я вздрогнула. Майло приоткрыл губки во сне и умилительно причмокнул.
— А я хочу, чтобы мы были семьёй. Живой, настоящей семьёй, вместе и в безопасности.
— И мы будем, — пообещал он. — Я об этом позабочусь.
Я прижалась к нему, обняв рукой за талию, его шёлковая рубашка щекотала моё запястье. Когда мы в следующий раз сможем провести время вместе?
— Я и Джеймс утром отправимся на поиски Реи.
Пальцы Генри застыли в моих волосах. Первые несколько секунд он молчал.
— Зачем ты подвергаешь себя опасности?
— Всё по тем же причинам. Если мы сможем убедить её выступить на нашей стороне, то у нас будет шанс победить.
— Но Кронос бесчинствует на земле. За пределами Олимпа твоя жизнь будет под угрозой.
— Мне всё равно, — я старалась произнести это максимально убеждённо. — К тому же он всё ещё заперт на острове с Каллиопой. Ему хватает сил вызвать стихийные бедствия, которые уносят сотни тысяч жертв, но Африка находится достаточно далеко от Греции.
— Ты уверена?
Я поколебалась.
— Нет.
Он развернулся ко мне и так крепко обнял, что я не была уверена, отпустит ли. Он зарылся носом в мои волосы.
— Прошу, не ходи. Рея не согласится воевать, тем более против собственного мужа. Это неоправданный риск.
— Я должна попытаться. Ты же знаешь.
— Даже если ты можешь не вернуться?
— Надеюсь, что такого не случится, но… Да, даже если я рискую умереть.
Его лицо помрачнело.
— Ладно, — пробормотал он. — Только помни, что было последний раз, когда ты ушла из-под защиты Совета.
Я сердито посмотрела на него.
— Я всё понимаю. Если покину Олимп, со мной может случиться что-то плохое. Кронос захватит в плен, Каллиопа убьёт или небо упадёт. Но я не могу просто отсиживаться в сторонке, пока миллионы людей погибают из-за меня, слышишь?
— Человечество — ничто по сравнению с тобой, — сказал он, коснувшись моей щеки, и я отпрянула.
— Даже если бы это было правдой (а ты знаешь, что нет), Майло заслуживает счастливую жизнь, а это подразумевает, что у него должен быть мир, в котором можно спокойно жить. Я должна это сделать, Генри. Прости. Я люблю тебя и Майло больше всего на свете, и будь у меня выбор…
— У тебя есть выбор, — перебил Генри. — У тебя есть ровно столько вариантов, сколько ты себе даёшь.
Я надула губы.
— Ладно. Я сделала свой выбор. Я буду сражаться.
— Ты вообще не должна сражаться. Ты слишком нежная, слишком…
— Слишком юная? Слишком неопытная? Мне не нужно прожить тысячи лет, чтобы поступить достойно. Я буду сражаться, нравится это тебе или нет. — Я сверлила его взглядом, но он отвёл глаза. Прошло несколько секунд, и я добавила уже мягче: — Я понимаю, почему ты не хочешь воевать, Генри, правда. Но это было до того, как всё изменилось. До того, как родился Майло. Если ты не будешь сражаться ради меня, то сделаешь ли это хотя бы ради него?
Генри долго молчал, и даже ровное дыхание Майло не успокаивало меня. Это невозможно. Даже в полумёртвом состоянии Генри остаётся таким же упрямым, как всегда. Он всё это время заботился малыше, знает Майло уже лучше меня… И у меня в голове не укладывается. Кто вообще, глядя на это маленькое личико, не захотел бы свернуть горы, чтобы вернуть малыша в семью? Как может Генри не чувствовать потребности защитить собственного сына и дать ему достойное будущее?
— Обсудим это после того, как ты встретишься с Реей, — произнёс он в итоге. — Я не буду ничего обещать, но если от меня будет какая-то польза, я помогу. Если же всё останется как есть, я лучше воздержусь.
Это была самая большая уступка с его стороны, на которую я могла рассчитывать. Я приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловать его, но, как и в каждую нашу встречу с Майло, он отвернул голову, и я коснулась лишь уголка губ.
— Спасибо, — сказала я, не позволяя его холодности задеть меня. Может, поцелуй разбудит его, как Спящую Красавицу, и он больше не сможет быть рядом с сыном. Если бы всё было так просто…
— Не за что. — Он наклонился к кроватке и взял малыша на руки. — Мы будем ждать твоего возвращения.
— Надеюсь. — Я провела рукой над макушкой Майло — насколько близко я могла, не проваливаясь насквозь. — Я безумно люблю вас обоих. Вы же это знаете, да?
Майло помахал ручками, словно пятаясь дотянуться до меня, и Генри поцеловал его ладошку.
— Знаем, — ответил он. — И нам не терпится увидеть тебя вновь.
Я ткнула его в рёбра.
— Увидите, даже не сомневайся.
— Кейт?
Я открыла глаза. Джеймс склонился надо мной; его нос был буквально в нескольких дюймах от моего.
— Проснулась. — В его голосе послышалось облегчение. — Ты улыбалась.
Я выпрямилась и поправила бинты на своей обожжённой руке. Боль проще игнорировать, когда она становится нормой, но стоит только сосредоточиться на ней, и я морщусь от неприятных ощущений.
— Не знала, что это преступление.
— Нет, не преступление. — Джеймс протянул мне руку, и я её пожала. — Я просто испугался, что ты не проснёшься. Ты не представляешь, сколько раз я звал тебя по имени.
Мои щёки загорелись. Я понятия не имела, как выгляжу во время своих видений: никто мне об этом не говорил, а самой спрашивать было неловко. Слышал ли Джеймс мои слова?
— Тогда почему ты не ворвался, как в прошлый раз? — пробормотала я.
— В смысле когда я пытался вытащить тебя из полного забвения? — уточнил он. — Прости, это было грубо. Но если бы я этого не сделал, ты бы всё ещё была
