из ближайших зданий здесь полно. В зал заходит Слава и озирается по сторонам.
— Кого ищешь? — спрашиваю парня.
— Там Арина Викторовна застряла, просила помочь машину оттолкнуть, а то она выехать не может.
Приехала. Не ожидал, что так буду рад это услышать. А ведь рад, черт возьми, рад, словно подарок получил, даже улыбаться начинаю.
— Свободен, там моя машина ей мешает, я разберусь.
— Хорошо, Константин Евгеньевич, — Слава возвращается на свой пост, а я иду к своей дикой кошке. Она наводит порядок в своей машине, попка в обтягивающих джинсах смотрится охренеть как сексуально. Бля, да она вся — один ходячий секс. Опираюсь бедром о капот своей машины и жду, когда меня заметят. Арина выпрямляется, отряхивает ладошки, и поворачивается.
— Привет, — улыбаюсь ей.
— Здравствуйте, Константин, — сухо здоровается она и
оглядывается на дверь клуба.
— Они не придут, — сразу сообщаю ей, прекрасно понимая, кого она ждёт. — Это моя машина, — объясняю я.
— Зачем?
— Ты трубку не берешь, — пожимаю плечами. — Сама ко мне тоже не пришла бы.
— Уберите машину, мне нужно ехать, — складывает руки на груди. Подхожу ближе.
— Ты ведь тоже хочешь, — не свожу с неё глаз. — Чего ты боишься? Чьих желаний?
Глаза в глаза, я жду ответ, но слышу другой, до боли знакомый голос, который я меньше всего ожидал сейчас услышать.
— Костя, как хорошо, что я тебя застала, — оборачиваюсь. — Привет, сын, — мама подходит и приобнимет меня. — Здравствуйте, — говорит она Арине. — Извините, что прерываю, Костя мне нужны ключи от квартиры?
— Какой квартиры? — я всё ещё в шоке от маминого появления.
Мама. Если честно, я теряюсь в своих чувствах. Я люблю ее бесспорно, но и обида все ещё живёт во мне.
Когда ей было двадцать, а Захару двенадцать, их родители погибли в автокатастрофе. Она оформила опекунство над тогда ещё несовершеннолетним братом. Через год появился я. Я не знаю, кто мой отец, мама не любила говорить о нем, мне досталось только отчество, и внешность. Когда я в подростковом возрасте косячил, "весь в отца" было самым главным ругательным аргументом. А когда мне стукнуло восемнадцать, она собрала чемоданы и уехала. Захар в то время уже выкупил клуб, в котором начинал ещё официантом на первом курсе института. Быстро стал админом, потом управляющим, он вообще крутиться умеет. Мама решила, что ей хватит жить для нас и уехала, сначала в Италию, затем во Францию, там познакомилась с греком и вышла за него замуж. Об этом мы узнали постфактум, когда она пригласила нас в гости, один единственный раз. Теперь она живёт в Пеании недалеко от Афин. И она ни разу не приезжала домой за все восемь лет. Она и звонила сама лишь раз в год, поздравить с днём рождения.
— От нашей, — с улыбкой говорит она.
Она все ещё очень красивая, мне кажется, даже помолодела. Конечно, теперь ей не приходится работать за троих, и обеспечивать Захара и меня, тем более, как только смогли мы ей помогали. Но и исчезать, как будто нас в ее жизни никогда не было, а теперь вот так просто заявиться…
— Она давно только моя, — по-детски с нескрываемой обидой говорю я.
— Может Вы всё-таки уберёте машину? — спрашивает Арина.
Оборачиваюсь к ней, понимаю, сейчас разговора не получится, поэтому прошу, скорей требую:
— Я позвоню, будь добра, возьми трубку.
— Константин, — вздернув подбородок отвечает Арина. — Я работаю не на Вас. Но, даже если бы это было так, диктовать мне, что делать, Вы не можете. Нам не о чем разговаривать, просто уберите машину, и мы распрощаемся.
Нет, этот вариант меня не устраивает, распрощаться не получится, но я не успеваю ничего ответить, меня снова окликает мама.
— Сын, меня машина ждёт, дай мне ключи.
— Они в кабинете, — говорю ей, — Пойдём.
— Константин, — возмущается Кошка. — Вы не убрали машину.
Подхожу к ней максимально близко, и тихо говорю:
— Если ты не хочешь по-хорошему, мне придется играть грязно. Хочешь уехать, на своей машине, дождись, а лучше поужинай со мной.
— А больше ты ничего не хочешь?
— Хочу. Я много чего хочу, — улыбаюсь. — Но начнем с ужина, решайся Ариша.
— Ты невыносим.
— Мне нравится, что ты перестала выкать, — подмигиваю.
— Машину убери.
— Пообещай.
— Костя, — раздражённое от мамы.
— Тебя ждут.
— Я тоже жду.
— Черт с тобой. Один ужин, — сдается Арина.
Довольный переговорами, обхожу свою машину, и отгоняю ее так, чтоб Арина могла проехать. Она со стоянки уезжает словно за ней гонятся. Злится, что уступила, это и понятно, она же кошка, что гуляет сама по себе… Ничего, я тебя приручу. С довольной улыбкой выхожу из машины. Мама встречает меня строгим взглядом.
— Кто эта женщина? Что у тебя с ней?
— Мам, я с пятнадцати лет не отчитывался перед тобой. И поверь, делать этого сейчас точно не буду. Где твои вещи?
— В машине, — она указывает на припаркованное такси.
Подхожу к водиле, оплачиваю счёт, забираю два чемодана из багажника и небольшую сумку с заднего сиденья. Переношу все в свою машину.
— Есть хочешь? — спрашиваю маму. Настроение после согласия, полученного от Арины, пусть и путем шантажа, заметно улучшилось, и даже неожиданное появление мамы уже не вызывает раздражения.
Как бы мы не хорохорились, мама всегда остается самым важным человеком в жизни, и даже в моем возрасте она нужна, а пацану в восемнадцать и подавно. И совершенно не для того, чтоб она готовила и стирала, это я лет с тринадцати неплохо делал сам. Просто мама должна быть! Поделиться радостью или переживаниями, ощутить поддержку родного человека. А она исчезла, не предупредив.
Я провел ее за мой столик, и заказал обед.
— Ну, рассказывай, — обращаюсь к маме. — Что должно было случиться, чтоб ты вернулась?
— Почему, обязательно должно что-то случиться?
— Мам, восемь лет ты носу не показывала, и даже не звонила, а тут приехала да ещё и осенью, хотя я прекрасно помню, как ты не любишь холод, и как всегда мечтала жить там, где тепло.
— Сын, — мама накрыла мою руку своей и сжала мои пальцы. — Ты так вырос.
— Да уж, дети имеют свойство расти, — улыбнулся маме. — Так, что случилось?
— Я решила развестись с Майроном, — заявляет мама, жуя салат, и делая вид, что говорит о чем-то вроде погоды.
— И что ты натворила? — мама вскидывает на меня глаза.
— Сын, ты такого плохого обо мне мнения?
— Мама, несмотря ни на что, я тебя люблю. Просто, извини, но я не могу воспринимать тебя, как маму. Ты оставила меня, отпустила в свободное плавание, так сказать. Теперь я не буду
