это ты, клянусь.
Он говорит правду. Я вижу это по его молодому красивому лицу.
— Что именно это за мастер-класс? — нерешительно спрашивает Элли.
Колби улыбается.
— Как делать отличный минет.
Элли совершенно бледнеет и поворачивается ко мне очень медленно, а на лбу у нее вздувается вена.
— Позволь мне прояснить ситуацию. Ты наняла инструктора, чтобы он научил нас сосать члены, и этот инструктор — сын моего жениха, с которым у меня были близкие отношения?
Я не решаюсь ответить, потому что кажется, что все, что я произнесу, будет неправильным.
— Хорошо, — пытаюсь я. — Когда ты так говоришь, это кажется убогим.
Она рычит, и я пытаюсь пойти на попятную.
— Но я не знала, что это будет Колби, — заикаюсь я.
Она снова рычит, и, Боже, Элли звучит как бешеный оборотень.
— Ты звонила в «Утопию», чтобы договориться об этом? — спрашивает она.
Я киваю.
— Ты помнишь, что «Утопия» — это клуб, где работал Колби?
Я нерешительно киваю.
Она снова рычит низким горловым голосом, и я почти уверена, что это признак того, что что-то взбесилось. Поэтому делаю шаг назад.
— Элли, я не знала, что он все еще иногда там работает. У него успешная корпоративная работа, и… — я прерываюсь и поворачиваюсь к нему. — Почему ты работаешь в «Утопии»? У тебя успешная корпоративная работа.
Он улыбается, и на его щеках появляются ямочки, а темные волосы вьются по плечам.
— Я не знаю. Наверное, мне иногда становится скучно.
Не могу винить его за это. Мне тоже иногда становится скучно.
— Ну что ж, теперь, когда мы все уладили, я могу начать мастер-класс? — на его щеках снова появляются ямочки, и я почти уверена, что сделаю все, о чем он попросит.
Я киваю.
— Да.
— Хорошо, — говорят ямочки на его щеках. — Я схожу за вещами. Сейчас вернусь!
Я смотрю ему вслед, а Элли качает головой.
— Клянусь Богом. Во что ты меня втягиваешь. Если Алекс узнает об этом…
— Он не узнает! А если узнает, ты можешь свалить это на меня. Он привык к этому. И знает меня.
— Для этого мне понадобится больше алкоголя, — вздыхает Элли, возвращаясь к бару. Должна сказать, я согласна.
В мире недостаточно алкоголя, чтобы подготовить нас к этому фиаско.
Но! Когда жизнь преподносит вам неудачи, готовьте из них напитки. Это то, что я всегда говорю. Затем намажьте эту сучку взбитыми сливками и украсьте сверху вишенкой.
Я прохожу к у-образному ряду столов, установленных для нашего «мастер-класса».
— Учиться сосать пенис — это не мастер-класс, — шипит на меня Элли через соломинку. Она сосет свой «Ураган» так, словно он выходит из моды, словно это последний член в море вагин.
— Но это так, — уважительно возражаю я. — Если бы это было не так, нас бы здесь не было.
— Мы здесь из-за тебя, — вежливо указывает она, и я внезапно вспоминаю о соломинках в виде пениса.
— У меня есть соломинки в виде пениса! — объявляю я и бросаюсь за пакетами, которые отправила сюда ранее. Покопавшись, я нахожу коробку, наполненную резиновыми соломинками с насадками в виде пениса. Я опускаю одну в напиток Элли.
— Для твоего удовольствия сосать.
Она смотрит на это.
— Я думаю, что сегодня вечером я буду сосать достаточно, спасибо.
Но соломинку она оставляет себе. И использует ее, оставляя кольца красной помады на верхней части пениса. Я ухмыляюсь и протягиваю Меган коробку.
— Можешь раздать это и дать всем знать, чтобы они подходили и присаживались?
Она кивает, и они со своей задницей исчезают в толпе.
— Перестань пялиться на ее задницу, извращенка, — говорит мне Элли. — Это задница. У каждого есть такая.
— Как ты думаешь, сколько приседаний делает Меган, чтобы она была такой? — задумчиво спрашиваю я, глядя, как ее упругие ягодицы опускаются и двигаются пока она идет. — Они совсем не покачиваются.
— Наверное, миллион. Плюс ей двадцать пять.
— Возраст — это просто цифра, — напоминаю я Элли. Но затем, в свете ситуации с Колби, я решаю, что мне лучше отказаться от этого. Поэтому засовываю в рот соломинку в виде пениса и сосу ее. К сожалению, это лишь напоминает Элли о наших обстоятельствах.
— Сколько их здесь? — Элли вздыхает. — Со сколькими женщинами я буду сосать пенис?
— По последним подсчетам, их было двадцать, — отвечаю я. — Я думаю, это хорошая компания, не так ли?
Она не удостаивает это ответом.
Колби выбирает именно этот момент, чтобы вернуться с кулером и сумкой. Его мускулы поблескивают под рукавами черной футболки, когда он опускает свою ношу.
— Тебе лучше не напрягаться, — услужливо говорю я ему. — Или у тебя могут отвалиться руки.
Он ухмыляется.
— Спасибо.
— Это был факт, а не комплимент, — отвечаю я. Он пожимает плечами.
— В любом случае, спасибо.
— Хочешь трубочку в виде пениса? — предлагаю я, потому что я ни кто иная, как хорошая хозяйка.
Он смеется.
— Неа. Отказался от них много лет назад.
Я хихикаю, а Колби достает свой ящик со льдом. Он нагружает руки охлажденными огурцами, очищенными и нарезанными так, чтобы они выглядели как пенисы. На конце каждого по два маленьких шарика с водой, скрепленных резинками.
— Ты можешь дать по члену каждому? — спрашивает меня Колби, кладя их все передо мной.
Я не могу удержаться и с ликованием смотрю на мою гору пенисов. Никогда не видела так много, фальшивых или нет, в одном месте. От этого у меня трепещут мои дамские части.
Женщины подходят к нашему столику и выбирают места. Колби стоит в центре уверенный, сильный и сексуальный. И молодой. Он такой твердый и непреклонный. Я бросаю взгляд на Элли. Скучает ли она по этому?
Она смотрит на него так, как смотрела бы на любого другого… официанта, библиотекаря, работника автомойки. Она явно очень старается быть нормальной. Слава ей. Я не думаю, что смогла бы это сделать.
Я бы сказала ей это, но она бы просто снова зарычала на меня.
— На каждом стуле есть пенис. Садитесь, заказывайте у Меган напиток и устраивайтесь поудобнее.
Меган ухмыляется, счастливая, что нужна Колби. Черт возьми, любой в комнате был бы счастлив, если бы был нужен Колби.
Когда женщины заказывают напитки, Колби начинает.
— Итак, дамы. Я уверен, что многие из вас раньше делали минет. Это своего рода инстинктивная вещь, но, с другой стороны, вы были бы удивлены, зная, сколько женщин думают, что они не знают, как это делать. Сегодня мы научим вас, как делать идеальную фелляцию.
Он поднимает огурец. Он как бы блестит в тусклом свете, совсем как влажный пенис.
— Основание, стержень, кончик, — он
