больше, чем одна пропущенная шутка.
— А в больнице зачем было меня запирать? — возмутилась Катя. — Кто подсунул вместо моей мочи анализы сифилитичной беременной проститутки?
— Информации, что она брала за это деньги, нет, поэтому утверждать, что она продает свою любовь, крайне ошибочно, — деловым тоном произнëс Гарри.
— Вы два кретина вообще в курсе, как мазок берут оттуда? Меня ведь еще к гинекологу потащили, а потом дома был скандал!
— А меня, между прочим, Романов выпороть обещал из-за нашего с тобой забега, — парировал Гарри.
— Мне отец за тот удар по… достоинству тоже выволочку сделал, — кивнул Боря.
Катя открыла было рот, но не стала возражать. Вместо этого она сложила руки на груди и демонстративно надулась.
Директор закончила речь, подошла к флагштоку и взялась за небольшой тросик, к которому был прикреплен герб, и принялась его поднимать.
Заиграла торжественная музыка, люди приложили руки к груди, защелкали фотографы, народ открыл было рот, чтобы начать гимн, но в этот момент из столовой раздался многоголосый, утробный рык сотни некроголубцов:
— … БО-О-О-ОЖЕ-Е-Е-Е! ЦАРЯ-А-А-А-А ХРА-А-А-АНИ-И-И-И!!!
Из здания выскочил ошалелыми повар и с ужасом завопил:
— ГОЛУБЦЫ! ГОЛУБЦЫ ЖРУТ ПЕЛЬМЕНИ!
В забор тут же влетел броневик, из которого посыпались солдаты с оружием и щитами, раздалось пару выстрелов, превративших выскочивших за поворотом голубцов в бигус.
Народ ломанулся кто куда. Над знатью тут же полыхнули артефактные щиты. Суматоха, стрельба, крики паники, и трое старшеклассников, стоящих на своем месте.
Гарри Мрак-Беленький, улыбающийся до ушей.
Борис Мусаев, с невозмутимым лицом смотрящий на флаг.
Недовольная и сложившая на груди руки в замок Екатерина Сельвина.
К школе подлетает артефактный микроавтобус, из которого вываливаются дополнительные штурмовики, тут же направившиеся к зданию школы.
Слышится стрельба, крики и команды.
Из здания вываливается штурмовик, облепленный голубцами.
— Они жрут! ГОЛУБЦЫ ХОТЯТ МЕНЯ СОЖРАТЬ!
От порыва ветра при посадке артефактного автомобиля флаг Российской Империи срывается, а вместо него на ветру развиваются жëлтые кружевные трусики.
— Гарри, нас прибьют, — произнëс Боря, продолжая пялиться «ложный флаг».
— Обязательно.
— Гарри Мрак-Беленький! — раздался громогласный крик Георгия Романова за спиной.
— А меня ещë, скорее всего, выпорют… Впервые в жизни.
Два друга наслаждались моментом, но тут раздался недовольный голос Кати:
— Два изврашенца!
— Жëлтые кружевные трусики, Катя, это не извращенство, — продолжая улыбаться до ушей произнëс Гарри, так же довольно пялясь на нижнее белье, развивающееся на флагштоке.
— Жëлтые кружевные трусики — это философия! — кивнул Боря с серьëзным лицом.
Глава 6
Да, я согласен, что это был перебор, но тогда мне это казалось забавным, смешным и… мне действительно полегчало.
Эта постоянная злость, копящаяся внутри, прямо выплеснулась, и на душе стало легко и спокойно.
Было спокойно, пока Романов на меня орал. Было, конечно, неприятно, когда мама расплакалась, а Пётр осуждающе вздохнул и покачал головой.
Я даже не особо переживал, когда Георгий меня выпорол.
Спросил у матери разрешения и собственноручно заломал, достал ремень и выпорол по зданице.
Больно?
Да.
Обидно?
Ни капельки.
Я знал, на что шёл.
Я понял, что последствия будут долгоиграющими в тот момент, когда заметил кортеж Романова, но… отменить я уже ничего не мог… Ладно, мог, но не хотел.
Наумова то ли перешила, то ли подняла юбку так, что я глаз оторвать не мог. Демидова с карамелькой на палочке ходит, на меня поглядывает, и так её языком, и эдак.
А тут еще Романов зыркает.
Броневик за углом.
Снайпера по крышам.
И трупов никто не даёт. Хочешь учиться — сбегай из-под слежки на скотобойню за костями, как воришка последний. Ей богу, я ощущал себя как вор, обносящий дворец.
Тренировочную комнату? Хрен тебе, Гарри! Вдруг ещё учудишь чего.
Трахаться? Низя! Семя твоё ценное, и не дай бог кто-то залетит! А то, что от силы презервативы в труху обратятся, так понимать надо. Семя — дело непростое.
Проклятья хочешь изучать? А ты сначала из костей голема трактату состряпай. А потом ещё и голема из плоти и растительного материала покажи.
В общем… так сложились обстоятельства, что у меня взыграло.
Прям подгорело, и когда я понял, к чему идёт дело, предупредил Бориса — я иду до конца. Плевать на последствия.
Раз ничего нельзя, то я буду делать то, в чём меня не остановить.
Я наслаждался моментом.
Там штурмовики тайной канцелярии бьются с некроголубцами.
Сзади мама в шоке.
Романов зубами скрипит.
Директор стоит белая, как снег.
А у меня на душе спокойно, улыбка до ушей, рука на груди, а взгляд устремлён на желтые кружевные трусики.
В общем, я нашёл свой… свой предохранительный клапан.
Да, у меня теперь на руке маяк от тайной канцелярии. Любой шаг в сторону или всплеск силы — и ко мне мчатся ребята с оружием против магов.
Да, меня выпороли. При родителях, дома, чужой по сути мне человек.
Да, меня публично осудили все аристократы города на внеочередном собрании «Цвета аристократии».
Извинился?
Нет.
Жалею, что это сделал?
Нет. Была бы возможность — повторил.
Мне не хватает тех безумных деньков, когда было плевать на всех. Мир тогда был другим…
Он казался мне ярким, чётким и чёрно-белым. Никаких полутонов.
Эх… молодость.
У меня даже фотография осталась.
Пустая площадка на улице перед школой, люди куда-то бегут. На заднем фоне штурмовики, и мы трое стоим. Я с Борей руки к груди прижали. У Бори лицо кирпичом, Катя стоит надувшаяся, и я с улыбкой до ушей.
Когда совсем тяжко становится, достаю ее… так, поностальгировать.
Ну, а потом… потом сломалась Катя.
Мда.
Подоплеку этого явления я тогда ещё не знал, но меня это тогда серьезно озадачило.
* * *
Дверь кабинета открылась, и в неё вошла учитель.
Шепотки и шутки учеников выпускного класса тут же стихли, и все молча встали у своих мест.
— Добрый день, — кивнула учитель и прошла к своему столу. Положив на него журнал, она оглядела класс и села за стол. — Садитесь.
Открыв свои записи, она, не поднимая взгляда, произнесла:
— В виду сложившихся обстоятельств и пропущенного дня занятий сегодня нам придётся охватить сразу две темы. Желающие разобрать материал прошлого урока есть?
Женщина подняла взгляд с бумаг на класс и озадаченно уставилась на двух стоящих подростков.
— Мрак-Беленький? Мусаев? Я сказала: садитесь.
— Мы постоим, — поджав губы и опустив взгляд, произнёс Гарри.
— В смысле «постоите»? Весь урок? — приспустила очки в толстой пластиковой оправе преподаватель.
— Да, — подтвердил Борис.
— Светлана Игнатьевна, — выглянула из-за спины Гарри довольная как слон Катя. — А они сесть не могут. Их
