доходов, положению и образу жизни. Были богатые и бедные монастыри, мелкие священники и владетельные епископы, нищенствующие монахи и клирики на высоких светских должностях. Монастыри вели активную хозяйственную деятельность, епископы могли командовать армиями, и все они наравне со светскими феодалами владели землей и крепостными.
Еще менее однородным было и сословие сражающихся, которое формально включало в себя все дворянство – от мелких помещиков до короля. Система отношений и подчинения в разных странах варьировалась, но изначально она выросла из раннефеодального распределения земель. Король давал земли крупным феодалам (баронам, графам, герцогам), за что те обязаны были ему служить и выставлять на войны определенное количество людей. Эти феодалы, в свою очередь, выделяли поместья рыцарям и прочему мелкому дворянству, которое тоже расплачивалось личной службой и выставлением некоего количества воинов – в зависимости от размеров владений.
Формально должно было быть так: король требует армию, феодалы сообщают об этом помещикам, те собирают людей, сколько кому положено, из них феодалы формируют отряды и приводят к королю – вот и получается армия. Фактически именно в таком виде эта система работала только в Англии, где после нормандского завоевания верховным владельцем всей земли был король. В континентальных же странах многие крупные феодалы были независимы от королей, а распределение земель за службу или ренту работало лишь в общих чертах.
Трудно назвать однородным сословие, где на одном конце король, а на другом – тысячи бедных дворянских сыновей, у которых ничего нет, кроме, образно говоря, коня и меча. Но на этом сложности не заканчиваются. Как в эту систему вписать, например, уже упоминавшихся епископов или монастыри, владеющие землей и, соответственно, обязанные нести те же вассальные повинности, что и светские лица?
Да и самое обширное сословие тех, кто работает, со стороны выглядящее относительно единообразным, на поверку оказывается, наоборот, самым неоднородным. Оно изначально учитывало только тех, кто работал на земле, то есть крестьян, которые в свою очередь делились на свободных и крепостных. Причем и те и другие могли быть как бедными, так и богатыми. А еще могли арендовать землю или владеть ею. Я уж не говорю о мелких различиях в статусе и положении, которые происходили из обстоятельств рождения (в браке или вне его), ремесла, родственников на важных должностях и т. д., включая даже разделение на местных и пришлых.
Чем дальше, тем крестьянство становилось все менее однородным, с развитием буржуазной системы отношений кто-то нищал и шел в батраки, а кто-то брал в аренду целые поместья, женился на дочерях рыцарей и практически сливался с сословием сражающихся, в то же время продолжая платить налоги как сословие работающих.
Существовали и люди, которых никак нельзя было отнести ни к одному из сословий, – это и слуги, которые могли быть полностью зависимы от господина, но в то же время иметь огромную власть и доходы, и постепенно набирающая силу городская верхушка, и всевозможные представители бродячих профессий, и т. д. Так что феодальное общество было намного сложнее, чем выглядело на первый взгляд, а с течением веков еще более усложнялось, что в числе прочего было связано и с развитием правовой системы.
Закон и обычай
Между IX и XI веками порядок в обществе держался по-прежнему в первую очередь на устоявшихся обычаях. Вопреки распространенному мнению обычай – это явление не статичное, а, наоборот, динамичное и гибкое, время от времени подверженное глубоким и даже внезапным трансформациям. Бывают обычаи, которые отражают социальную организацию, интересы и устоявшиеся ценности проживающих в данной местности людей; бывают обычаи, постоянно, хоть и медленно, видоизменяющиеся; а бывают такие, которые зарождаются в одном месте, но со временем распространяются на новые территории. Иногда обычаи навязываются силой, но чаще всего чужие обычаи делаются привычными на новых землях, потому что их поддерживают власть имущие.
Этельберт Кентский. XIII век
Все эти варианты существовали и господствовали в правовом поле Раннего Средневековья, но между IX и XI веками в обычном праве наметился кризис – появление крупных государств, объединявших несколько племен и народов. Это привело к тому, что стали возникать ситуации, когда в конфликт оказывались вовлечены представители разных племен, с разными обычаями. Поэтому стали появляться законы, стоящие над обычным правом и регулирующие такие ситуации. Например, устанавливая, чей обычай использовать – истца или ответчика, или предоставляя потерпевшему право выбора, по какому из прав он будет требовать справедливости.
Но чем дальше, тем эта проблема становилась острее, причем в первую очередь в гражданском праве: в многонациональных государствах то и дело вспыхивали конфликты, связанные с брачными законами, правами наследования, всевозможными вопросами, связанными с имуществом и сделками и т. д. Это усугублялось тем, что на общее право разных народностей накладывались местные, совершенно локальные обычаи, и нередко даже в соседних деревнях один и тот же вопрос принято было решать по-разному. Уже лионский епископ Агобард (769–840), сам родившийся в Испании и сделавший карьеру в Каролингской империи, сетовал: «Пять человек сидят вместе, и ни у кого из них нет общих мирских законов, но в вечных вопросах все они связаны одним законом Христа».
К чему все это вело? Ответ заложен во все той же фразе Агобарда – фактически единственным объединяющим фактором для раздробленной Европы было христианство. Так что императоры, стремясь как-то справиться с этим бардаком в правовой сфере, издавали законы и, опираясь еще на тезисы, сформулированные в VII веке святым Исидором Севильским[29], жестко настаивали на том, что имперские законы стоят выше разномастных обычаев. А опирались имперские законы, естественно, в основном на каноническое право, имевшее своей основой римское право.
Поэтому неудивительно, что постепенно элементы римского права проникли не только в писаные законы, но и в местные правила, создав почву для триумфального возрождения римской юридической традиции в XII веке. Впрочем, окончательно справиться с варварскими обычаями удалось не раньше XIII века.
Раннесредневековая юриспруденция
Учитывая все вышесказанное, думаю, никто не удивится, услышав, что в Раннем Средневековье юристов в современном понимании не было. Это был аграрный мир с небольшими городками, которым правили военные вожди, постепенно обросшие различными титулами. Грамотность была довольно низкой, образованными людьми были в основном представители духовенства. Писаные законы только начали вновь появляться. Так что и юриспруденции тоже не было: даже в первых протоуниверситетах – монастырских и соборных школах – право изучалось только мимоходом, в рамках семи свободных искусств[30].
Однако, как я уже упоминала, разные короли и императоры периодически все же издавали какие-то законы, которые обычно записывались на латыни,
