атаку.
— Если у тебя нет средств, попроси помощи у своих людей. Потому что требовать страндхуг у моих соседей, жителей Сёлунда, — не самая лучшая мысль. Да, Рагнар пирует в Валхалле, однако его жена Аслауг правит и Роскилле и всем островом. Как думаешь, ей понравится, что ярл ее сына грабит на ее земле? И понравится ли это твоему конунгу? Ты понимаешь меня, Скульд-ярл?
Конечно, он понимал. И очень хотел возразить. Достойно ответить на все, что я сказал. Но теперь это значило, что он ставит себя не только выше меня, но и выше Аслауг. Вот этого Сигурд точно не поймет.
Сутулый оглянулся. Его спутники слушали очень внимательно. И судя по «обвесу», это были отнюдь не рядовые бойцы. И стоит их ярлу накосячить, они не станут скрывать это от Змееглазого.
— Страндхуга не будет, — буркнул Сутулый. — А насчет всего остального поговорим потом.
И развернулся, оставляя за собой последнее слово.
Вернее, попытался оставить.
— Обязательно поговорим, — подтвердил я уже ему в спину. — Ах да! Вот еще что…
— Что? — Скульд обернулся.
— Держи своих берсерков под присмотром. Не хотелось бы их потерять. В Гардарике они могут пригодиться.
Глава восьмая
О берсерках, справедливости и любви
Берсерки. В прошлом я не раз пересекался с этим… м-м-м… сортом людей. Могучий дед Каменный Волк, мой брат Медвежонок, Хавгрим Палица (надеюсь, ему весело там, в Валхалле), ульфхеднар конунга Хальфдана ярл Харек, убийца Сигурда Оленя Хаки со своим выводком «волкоголовых». Выводок, слава всем богам, сожгли, и сам Хаки тоже бросился на меч прямо у меня на глазах, но перед этим задал такого жару моему брату и вышеупомянутому Хареку Волку, что те сочли за лучшее отступить, а это для берсерков совсем нетипичное поведение. А учитывая, что Хаки тогда еще не оправился от ран…
В общем, к воинам Одина я относился… Неоднозначно. И знал, что они бывают… Хм, разные.
Но в любом случае свора одержимых, прибывшая со Скульдом, меня порядком напрягла.
Однако все оказалось лучше, чем я ожидал.
Во-первых, любители ронять слюни на трупы врагов встали лагерем отдельно от прочих. Что, в принципе, понятно. Никому не хочется иметь в своем шатре вооруженного и обученного психа.
Еще у них, как и положено стае, оказался собственный вожак. Звали его Бирнир Бесстрашный, и, надо же, как удачно, он оказался еще одним выпускником закрытой берсерочьей школы Стенульфа.
Это выяснилось, когда мы с Медвежонком пришли знакомиться.
Раньше Свархёвди и Бирнир лично не общались. Однако мгновенно опознали схожие татушки и обнялись как родные. Потом Медвежонок представил меня. Бирнир меня «прорентгенил» и заявил, что у меня тоже имеется связь с высшими. Он не знает, с кем, хотя точно не с Одином.
— Но моему другу, — берсерк похлопал по ножнам приличных размеров меча на своем поясе, — моему другу ты нравишься.
Свартхёвди похвалил «одноклассника» и его оружие за проницательность, и подтвердил: да, я тоже умею получать кайф от пляски с острыми железными предметами, а дедушка Стенульф всегда относился ко мне с уважением. Даже приставил ко мне еще одного своего птенца, Хавгрима Палицу.
Палицу Бирнир знал лично, слегка огорчился, что тот уже не с нами, но выразил абсолютную уверенность, что в чертогах Одина они еще увидятся.
Медвежонок подтвердил. Еще бы! Палица — любимец Одина и вдобавок умер как положено. В бою и в боевом трансе.
«За это стоит выпить!» — заявил Бесстрашный.
«А у нас с собой!» — сообщил Медвежонок.
И добавил, что у нас не просто пиво, а лучшее пиво на острове, а возможно, и во всей Дании. И варит этот напиток его сестра и моя жена Гудрун.
«Та самая, что убила Мьёра-ярла?» — уточнил Бирнир.
«Одним ударом!» — похвастался Медвежонок.
Кстати, с тех самых пор, как его сестренка проткнула Мьёра, он ни разу не укорил меня за то, что учу женщин неподобающим им занятиям.
«Славно! — воскликнул Бесстрашный. — Истинная валькирия!»
А попробовав пиво, добавил, что мне невероятно повезло. Женщин-воительниц он уже видел, а такого классного пива не пил еще ни разу.
Принесенный Медвежонком, вернее, нашим трэлем-носильщиком бочонок мы приговорили втроем. Скульдовы, вернее, Бирнировы берсерки терлись поблизости, но присесть к костру не решались. Даже те, что повыше статусом. Возможно, их следовало пригласить, но Медвежонок этого не сделал. А ему виднее.
Мои предположения о сходстве стаи одержимых воинским безумием с волчьей — подтверждались.
— Может, пойдем к нам? — пригласил я Бирнира. — У нас и пиво еще есть, и стол накроем как подобает.
Бирнир отказался. С явным сожалением.
— Не могу, — сказал он. — Моих без пригляда оставлять не стоит.
Как чувствовал.
Часа через три к нам прибежал малец от соседей. Пара любимцев Одноглазого [7] забрела на чужую территорию, порешила соседскую свинью и занялась ее приготовлением, разведя костер прямо посреди ячменного поля, использовав в качестве топлива часть ограды. Хорошо еще, что недавно дождь прошел, а то ведь мог и пожар случиться.
Сосед мой Хёдин Брунисон по прозвищу Полбочки, обнаружив непотребство, самостоятельно наказывать нарушителей права частной собственности не стал. Опознал в них берсерков и проявил разумную осторожность. Послал гонца к своему племяннику и моему хольду Скиди.
Скиди — боец отменный. Умелый, храбрый… И умный. Так что он тоже не стал проверять, кто сильнее — он или пара бешеных, а обратился к своему непосредственному начальнику. То есть ко мне.
Мой первый порыв — идти с претензиями к Скульду — пресек Медвежонок.
— Решим по-семейному, — заявил он. — Без сутулых.
Я хмыкнул. Вспомнилось, как старина Каменный Волк подбивал клинья к его матери. Каменные такие клинья, солидные. Нет, я не против и ничуть не ревную. Иметь в роду такого, как Стенульф, — это прекрасно. Однако считать родней всех боевых психов Скандинавии — это уже перебор.
Но останавливать брата не стал. Предпочел присоединиться, и к Бирниру мы отправились втроем: Медвежонок, я и Скиди как представитель пострадавшей стороны. Скиди — потому что он выглядел на порядок представительнее дядюшки.
Бесстрашный выслушал нас, нахмурился и сказал только одно слово: «Пойдем».
Берсерки встретили нас гостеприимно. Свинью они уже разделали, зажарили и съели. Не всю, разумеется. Столько мяса даже тигру в один присест не сожрать. Потому предложение устраиваться поудобнее и откушать их свинятины поступило немедленно.
— Вообще-то это моя свинья, — сказал Скиди. — И поле тоже мое.
Я удивился. Потому что знал: гренд [8] самого Скиди находится несколько южнее. А потом вспомнил, что Хёдин Полбочки разбогател, став наследником погибшего брата. Временным, то есть до совершеннолетия племянника. Просто подросший Скиди отнимать у любимого (и взаимно) дядюшки отцовский одаль не стал. Но право есть право, так что это и впрямь была его свинья.
— Ик, — сказал один из берсерков. — А ты еще кто?
А вроде не пьяные. Может, от сытости их так… Разморило?
Вместо Скиди на вопрос ответил Бирнир.
— Мой меч говорит: вы взяли чужое, — сообщил лидер берсерков.
…И врезал интересующемуся ногой в ухо.
Тот упал. И остался лежать.
И не потому, что отрубился. Просто не рискнул встать, как мне показалось.
— За что, Бесстрашный? — с недоумением поинтересовался второй, но этот вопрос Бирнир проигнорировал. Наклонился, выдрал из стремительно распухающего уха подчиненного серьгу и протянул Скиди:
— Годится?
— Вполне, — изучив украшение, подтвердил тот.
— Вот
