Женевьева вернулась на площадку, когда мы обедали. Она уже переоделась и сейчас держала в руках чемоданчик.
— Дамы и господа, — сказал Рокки в микрофон, — эта очаровательная девушка сегодня покидает марафон. Разве не чудесно она выглядит? Попрошу аплодисменты, дамы и господа.
Публика зааплодировала, а Женевьева по дороге на сцену кланялась на все стороны.
— Вот что мы называем спортивным духом, дамы и господа, они с партнером проиграли дерби в жестокой борьбе, но вот Женевьева здесь, и она снова улыбается нам, дамы и господа, и я выдам нам ее маленькую тайну… — Приблизив лицо к микрофону, он деланым шепотом продолжал: — Она влюблена и собирается замуж. Да, вот так, дамы и господа, наш танцевальный марафон стал прибежищем романтики, ибо Женевьева собирается замуж за человека, с которым познакомилась в этом зале. А сегодня вечером он здесь, Женевьева? Он здесь?
Женевьева улыбнулась и кивнула.
— Где же он, этот счастливец? — вопрошал Рокки. — Где же он? Покажитесь публике, капитан…
Зрители стали оглядываться по сторонам.
— Вот он! — возвестил Рокки, указывая на противоположный конец зала.
Какой-то мужчина перешагнул барьер ложи и направился к Женевьеве. Он шел той особой походкой, какой ходят моряки.
— Скажите нам пару слов, капитан. — Рокки передвинул стойку микрофона.
— Я влюбился в Женевьеву с первого взгляда, — произнес капитан, — и через несколько дней предложил ей бросить марафон и выйти за меня. Она отказалась, не хотела подводить своего партнера, и мнe ничего не оставалось, как просиживать здесь штаны в ожидании. Я рад, что ее дисквалифицировали, потому что, честно говоря, весь горю от нетерпения…
Публика изнемогала от смеха. Рокки вернул стойку микрофона в прежнее положение.
— Золотой дождь для будущей невесты, дамы и господа!..
Капитан перехватил стойку и прижал микрофон к губам.
— Не слушайте его, люди, — заявил он. — Поверьте, я в состоянии сам о ней позаботиться.
— Вот бравый морячок, черт бы его побрал! — фыркнула Глория.
Золотой дождь не состоялся. О паркет не звякнула ни одна монета.
— Вот это называется скромность, — гнул свое Рокки. — Но, думаю, стоит сказать, что жених Женевьевы — капитан «Тихоокеанской королевы», старого четырехмачтового барка, который сейчас бросил якорь всего в трех милях от курзала. Днем к кораблю каждый час ходит морское такси, и если кто-то из вас, друзья, хочет вволю порыбачить, отправляйтесь на лов с капитаном…
— Да поцелуй ты ее, мужик! — заорал кто-то из публики.
Капитан поцеловал Женевьеву, и, когда уводил ее с площадки, публика выла и аплодировала не переставая.
— Это уже вторая свадьба, которая состоится благодаря нашему танцевальному марафону, дамы и господа, — сообщил Рокки. — Не забывайте, пожалуйста, о большом торжественном свадебном обряде, свидетелями которого вы станете на будущей неделе. Пара номер семьдесят один, Ви Лоуэлл и Мери Хоули заключат брак прямо у вас на глазах. Музыку, пожалуйста! — бросил он оркестру.
Бэрил Жерар вынырнул из раздевалки, уже переодевшись, и направился к столу — наесться напоследок за счет организаторов.
Рокки уселся на край помоста, болтая ногами.
— Смотри не переверни мне кофе, — заметила Глория.
— Ага, ну как же. — И Рокки слегка подтолкнул стаканчик. — Как вам кормежка?
— Годится, — ответил я.
К нам подошли две дамы средних лет. Я уже видел их в ложах несколько раз.
— Вы здесь главный? — спросила одна из них Рокки.
— Ну нет, — хмыкнул тот. — Я только за него. Что вам угодно?
— Меня зовут миссис Хигби, — представилась женщина. — А это миссис Уичер. Могли бы мы поговорить с вами наедине?
— Ну… наедине здесь поговорить просто негде, — заметил Рокки. — Что вам угодно?
— Мы здесь в качестве президента и вице-президента…
— Что случилось? — спросил из-за моей спины проходивший мимо Сокс Дональд.
— Вот вам главный. — По лицу Рокки было видно, что ему полегчало.
Обе женщины уставились на Сокса.
— Меня зовут миссис Хигби, а это миссис Уичер, — повторила миссис Хигби. — Миссис Уичер — вице-президент, а я президент Лиги матерей за общественную нравственность.
— Ай-яй-яй! — шепнула Глория.
— Слушаю вас.
— Мы хотим вручить вам заявление. — Миссис Хигби сунула Соксу в руку какую-то бумагу.
— А в чем дело?
— Говоря коротко, — выпалила миссис Хигби, — наша Лига матерей за общественную нравственность осудила ваше мероприятие…
— Минутку, — прервал ее Сокс. — Пройдемте ко мне в кабинет и там все обсудим.
Миссис Хигби переглянулась с миссис Уичер и кивнула.
— Отлично, — согласилась она.
— Вы пойдете с нами, ребятки, и ты тоже, Рокки. Эй, сестра, уберите посуду. — Он улыбнулся дамам. — Видите, мы не позволяем нашим ребяткам делать ничего лишнего, чтобы не тратить даром силы. Прошу сюда…
Он повел нас с площадки за сцену, в свой кабинет. Когда мы шагали за ним, Глория сделала вид, что споткнулась и рухнула на миссис Хигби, обхватив ее за шею.
— Ох, простите, простите меня, я не хотела, — тут же извинилась Глория и уставилась в пол, словно пытаясь понять, за что зацепилась.
Миссис Хигби ничего не сказала, только с яростью взглянула на Глорию и поправила шляпку. Глория толкнула меня локтем и подмигнула, кивнув в сторону миссис Хигби.
— Помните, ребята, вы тут свидетели, — шепнул нам Сокс, когда мы заходили в его кабинет, кстати ужасно тесный. Я заметил, что в нем почти ничего не изменилось с того дня, когда мы с Глорией пришли записываться на марафон. Разве что на стену Сокс прикрепил фотографии обнаженных девушек. Увидев их, миссис Хигби и миссис Уичер тут же многозначительно переглянулись.
— Прошу садиться, — сказал Сокс. — Так в чем, собственно, дело?
— Лига матерей за общественную нравственность осудила ваши состязания, — заявила миссис Хигби. — Мы находим их аморальными и унизительными, они оказывают губительное влияние на публику. Мы постановили, что их необходимо прекратить.
— Прекратить?
— И немедленно. Если вы откажетесь, мы обратимся к городским властям. Это аморальное и унизительное явление…
— Вы совершенно не правы, — прервал ее Сокс. — В марафоне нет ничего унизительного. Наши ребята от него просто без ума. С начала соревнований все они прибавили в весе…
— Но в марафоне принимает участие молодая женщина, которая в ближайшее время станет матерью, — сказала миссис Хигби, — некая Руби Бэйтс. Это преступление — заставлять ее целый день ходить и бегать, когда вот-вот должен появиться ребенок. И абсолютно недопустимо выставлять ее перед публикой полураздетой. Полагаю, ей следует надевать хотя бы жакет…
