и мало общались.
Когда за ним закрылась дверь, Аня снова провалилась в сон, только на этот раз со спокойной душой и с чувством, что ей есть на кого положиться. Несколько следующих дней она провела в полубессознательном состоянии, курсируя между кухней, туалетом и постелью.
Анина болезнь была гораздо серьезнее, чем простое переохлаждение, и усугублялась ее переживаниями из-за противоречивого поведения Роберта и ее отношения к нему. Она не умела проявлять свои желания и не смогла объяснить Роберту, что чувствовала на самом деле, чем и загнала себя в тупик. Болезнь оказалась для нее единственным выходом из сложившейся трудной ситуации – теперь, когда она лежала дома с высокой температурой, ей не нужно было общаться с Робертом и размышлять о том, какие чувства он к ней испытывает.
Прошло шесть дней, Аня оправилась от болезни и приняла решение еще какое-то время не встречаться с Робертом. Но именно в тот момент пропиликал телефон, оповещая о новом входящем сообщении. На часах была почти полночь. Аня улыбнулась, ожидая прочитать порцию сплетен от подруг, зовущих ее обратно в Москву.
Ну куда же вы пропали?
Аня не ответила. Спустя полчаса новое сообщение:
Я же знаю, вы не спите.
Сгорая от любопытства, что могло понадобиться тренеру в столь поздний час и уж не соскучился ли он по ней, Аня напечатала:
Я сегодня не одна.
Ей не хотелось выглядеть жалкой и одинокой в его глазах.
– О, как интересно! С подругой, что ли?
– Не ваше дело. Доброй ночи.
– Поедете со мной на регату завтра?
– Я не знаю, как добраться.
– Я за вами заеду, мне по пути.
– Я не против.
– Отлично! В 9 утра буду.
В предвкушении увлекательного путешествия она смогла уснуть лишь на рассвете. Она знала, что ему придется сделать крюк, чтобы заехать за ней, и это обнадеживало. Снова.
Наутро Роберт приехал позже назначенного часа, и Аня уже успела подумать, что совместная поездка была плохой идеей. Она стояла у калитки с рюкзаком и всматривалась в тенистую буковую аллею. Был момент, когда она даже предположила, что он ее с кем-то перепутал и предложил поехать совсем другой девушке. Аня успела отчаяться, когда, наконец, увидела сквозь деревья приближающуюся машину. На душе отлегло.
Роберт коротко посигналил в знак приветствия и остановил напротив нее проржавевший местами микроавтобус, который сам с теплотой в голосе звал «бусик», объясняя тем, что возит в нем детей и потому считает автобусом, а дети, вплетая иностранные слова в свою речь, окрестили машину «бусом» – так и прижилось. Она села на переднее сиденье, и он протянул ей стаканчик с кофе:
– Держите, это я вам купил!
Аня улыбнулась, взяла стаканчик и тут же отпила глоток. Напиток из пережаренных или даже сгоревших кофейных зерен вызвал только одно желание – вылить его немедленно.
Роберт сделал музыку громче и вдавил педаль газа в пол. Водил он так же, как обучал детей, – резко, порывисто, нетерпеливо. Дорога пролегала через поля и лес, через небольшие деревушки. Он злостно нарушал скоростной режим, не сбавлял скорость в населенных пунктах, совершал обгон через сплошную линию, дергался из стороны в сторону, словно удирал от пчелиного роя. Казалось, что он не способен ехать за другой машиной; создавая аварийные ситуации, Роберт будто соревновался за призовое место.
Ехали молча. И молчание это было красноречивее слов. В воздухе звенело нарастающее напряжение. Аня неоднократно хотела завязать разговор, но не находила слов. Говорить им было не о чем.
Аня заметила, что Роберт часто бывал угрюмым и вспыльчивым, что делало его несносным собеседником: было невозможно предугадать его поведение. Обычно в такие моменты он односложно отвечал, был раздражителен и вел себя так, будто из-за чего-то на нее обижен.
Переключив скорость, он потянулся в бардачок за стопкой музыкальных дисков и случайно дотронулся до ее колена. Сердце ее затрепетало, но она не подала виду. Едва лишь болезненная страсть немного уступила место разуму, как одним прикосновением, одной искрой он, сам того не зная, снова разжег в ней огонь.
Прибыв к Верхнему озеру, Роберт оставил Аню на набережной среди толпы зевак – случайных прохожих и тех, кто приехал поддержать яхтсменов на регате, – и отправился на встречу со своей командой, чтобы приготовиться к старту.
Соревнования на яхте класса J/70 представляли собой красивое зрелище для поклонников парусного спорта. Экипажи из четырех человек участвовали в серии гонок, паруса раздувались на ветру, белоснежные яхты скользили по водной глади, словно лебеди. Яхты обгоняли друг друга, но на лицах яхтсменов не угадывалось признаков напряженной борьбы, как обычно бывает в командных видах спорта. Участники ловко управляли яхтами, успевая общаться друг с другом, с их лиц не сходили довольные улыбки, а глаза, наполненные любовью к скорости, воде, парусам, сияли ярче любых огней. От яхтсменов веяло страстью, жизнелюбием и поразительной силой.
Благодаря небольшому размеру озера с любого берега можно было без труда разглядеть яхты и экипажи. Аня провела половину дня на пристани, любуясь гонками яхт. Она видела Роберта, довольного, улыбающегося, радостного – он находился в своей стихии. Как же ему шла яхта! Он был создан для такой жизни. И то, как уныло он сидел на берегу, тренируя детей, доказывало, что его место не в зрительном зале, а на сцене, в лучах славы, когда все взгляды обращены в его сторону, когда им восхищаются.
Когда Аня поняла, что не дождется внимания Роберта, она отправилась прогуляться вдоль набережной, чтобы посмотреть окрестности. Дойдя до улицы Тельмана, вымощенной брусчаткой, Аня огляделась. Ей очень нравился Марауненхоф – чудесный европейский уголок старого Кёнигсберга с его красивыми особняками, с рыжими черепичными мансардными крышами, с причудливыми башенками и маленькими окошками необычных форм, с палисадниками и участками, утопавшими в зелени и цветах. Побродив по тихим извилистым улочкам и полюбовавшись сказочными домиками, выпив кофе, купленный в небольшой палатке на берегу озера, Аня вернулась к месту старта гонок.
Марауненхоф – исторический район бывшего Кёнигсберга. Сегодня это Ленинградский район Калининграда. Марауненхоф представляет собой элитный район частных домов с прекрасно сохранившимися немецкими виллами, тянущимися вдоль Верхнего озера в окружении зелени. Марауненхоф, так же как и район Амалиенау, начал застраиваться в начале XX века по принципу «город-сад» и до сегодняшних дней сохранил свое очарование и шарм. Центральная улица района – улица Тельмана. Прогулявшись по ней, можно полюбоваться дорогами, вымощенными брусчаткой, высокими деревьями, зелеными цветущими садами и самобытными домиками с черепичными крышами.
