первым звеном беспрерывного дальнейшего превращения ее по закону сохранения силы. С другой стороны, тот же закон говорит нам, что ех nihilo nihil fit[31] и что источником силы не может быть ничто, кроме опять-таки силы. А раз мы должны признать существование „психического импульса“ как причины действия живого существа, должны мы признать и другой источник силы, другой вид энергии, превращающийся в психический импульс по принципу эквивалентных отношений».
С этими общими рассуждениями, конечно, в общем, нельзя не согласиться с той оговоркой, что не психическую деятельность мы должны понимать как силу, а ту скрытую энергию, которая лежит в основе психической деятельности. Таким образом, если мы будем иметь в виду, что в основе психической деятельности лежит скрытая энергия, то вышеприведенные положения будут вполне отвечать и нашим личным взглядам на тот же предмет.
К сожалению, трудно согласиться с дальнейшими основными рассуждениями автора: «Выше уже приведено достаточно данных, показывающих на невозможность произвести „психическую энергию“ за счет физико-химических процессов, имеющих место исключительно в мозгу. Чрезвычайно тесная зависимость нашей душевной жизни от явлений внешней природы, с которой мы входим в общение через посредство наших органов чувств, неуклонно заставляет признать внешние раздражения единственным источником и основными элементами всей нашей, по нашему мнению, столь богатой и разнообразной психической деятельности». «В настоящее время не подлежит более никакому сомнению, что все наше умственное развитие основывается исключительно на полученных нами путем опыта сведениях, опять-таки через посредство органов чувств, и всякие априорные суждения должны быть исключены совершенно, поскольку, однако, они не касаются механизма сложных психических актов. Последние являются законосообразными для человеческой психики, раз имеются налицо составные элементы этого акта. Другими словами, вся наша сложная психическая деятельность слагается лишь из всевозможных сочетаний одних и тех же первоначальных элементов нашей сознательной деятельности представлений».
«Таким образом, представление лежит в основе всей душевной деятельности, а в основе представления лежит внешнее раздражение. В последнем, следовательно, должны искать мы источник нашей мысли, душевной жизни, психической энергии, форма которой есть наше „я“».
«Таким образом, мы приходим к самому важному и основному психологическому закону, что единственным исходным элементом нашей психической деятельности являются внешние раздражения, которые в нашем мозгу превращаются в представления».
«Если органы наших чувств возбуждаются единственно лишь энергией, и притом именно в деятельной ее форме в виде движения, то не подлежит сомнению, что источником нашей психической энергии является энергия движения, передаваемая мозгу через посредство органов чувств. Вот где, таким образом, является первый источник психической энергии, вот где нужно искать ключ к закону сохранения энергии в применении к психике, а не в физико-химических процессах мозга, которые служат лишь к тому, чтобы вечно поддерживать в должном состоянии механическую систему подобно тому, как фонограф для восприятия звука должен находиться в ходу и, как хороший аккумулятор, требует совершенной исправности механизма».
В позднейшей своей работе Н. В. Краинский[32] заявляет категорично: «Во внешних раздражениях я вижу единственный источник психической силы, форма которой есть наше „я“, а в периферических аппаратах органов чувств – приборы, воспринимающие и, быть может, трансформирующие различные виды энергии в психическую».
Держась строго воззрения о существовании точного баланса между двигательным импульсом и внешним раздражением, Н. В. Краинский замечает: «Главный ключ к решению задачи я вижу в подчинении памяти логарифмическому закону Вебера – Фехнера и в признании того положения, что наши представления могут храниться в коре мозга в потенциальной форме, вероятно, в виде сложных химических соединений. Эти тела могут разлагаться, освобождая поглощенный ими запас химической энергии, которая, превращаясь в живую психическую силу, переживается и вновь ощущается в нашей душе в форме сознательных образов воспоминаний. Признание двух видов психической энергии – живой и скрытой, – причем наше „я“ определяется лишь деятельной, а не потенциальной формой, – вот основное положение, на котором построены все мои исследования».
В другом месте тот же автор замечает, что «единственным исходным элементом нашей психической деятельности являются внешние раздражения, которые в нашем мозгу превращаются в представления»[33].
По поводу этих рассуждений необходимо заметить прежде всего, что, приняв существование особой «психической энергии», автор, естественно, пришел к выводу, что только влияния окружающей природы на наши органы чувств в форме движения служат источником возникновения «психической энергии» путем превращения в нее физических энергий окружающей среды; а между тем в органах чувств под влиянием внешних воздействий происходят физико-химические процессы. Спрашивается далее, чем объяснить тот факт, что такие же точно или подобные им физико-химические процессы в центрах не могут сопутствоваться образованием «психической энергии», иначе говоря, возникновением субъективных процессов?
Очевидно, автор, совершенно игнорируя энергию вещества нервных клеток, получаемую ими вместе с питанием, а равно и энергию, расходуемую на внутренние процессы, обусловливает всю деятельность нейронов только влияниями извне. Следовательно, остается невыясненным ни действительное количество воспринимаемой нервными клетками энергии, ни расходуемой ими, а потому этим путем и не устанавливается закона эквивалентности ни к психическим, ни даже к нервным явлениям.
Далее, вряд ли есть основание отрицать значение наследственности как деятельного фактора в развитии умственных сил, как делает это автор. По крайней мере, значение наследственности в развитии умственных способностей признается большинством биологов. Между прочим, заслуживает внимания взгляд на этот предмет профессора В. Я. Данилевского[34].
«Само собой понятно, что объем и содержание психической деятельности прежде всего определяется наследственной психофизической организацией, которая может у человека развить интенсивную психическую деятельность даже при сравнительно однообразных и слабых воздействиях извне. Последние служат стимулом для превращения богатого запаса потенциальной энергии в „живую силу“ психики, преимущественно в сфере ощущений, чувствований, желаний, побуждений и т. д. Что же касается до чисто познавательной сферы, то ее зависимость от деятельности органов чувств очевидна: богатство и разнообразие первой прямо пропорционально второй».
Доктор Н. В. Краинский, однако, не находит возможным согласиться с влиянием наследственной психофизической организации на развитие интенсивной психической деятельности даже при сравнительно однообразных и слабых воздействиях извне, – тем более автор не допускает возможности передачи путем наследства «психической энергии» в потенциальном состоянии.
«Допустивши такое положение, – говорит автор, – мы непременно придем к выводу, подобно высказанному Н. Я. Гротом относительно гения Гёте и Ньютона, переданного им в латентном состоянии. Откуда же взялась эта скрытая энергия, которая не может возникнуть из ничего, если не допустить ее накопления путем наследства, что явно невозможно, потому что мы не родимся с готовыми знаниями на свет.
Гоббс прав, говоря: „Nihl est in intellectu, quod non prius
