- даже в тысяча девятьсот двадцать третьем - не слишком распространенная, пусть и тривиальная афера. Ибо требует точного расчета времени и заблаговременной подготовки. Но со моментом я угадал.
Ведь как будет. Появятся эти облигации. Но ведь в первые дни никто толком не будет знать, как они должны выглядеть? Значит, помогу государству ускорить циркулирование денег.
Эти облигации предназначались для того, чтобы всякие мелкие компании могли на них обменять свои долги, возникшие из-за обрушения мастерских. Ну, в основном компенсация зарплат уборщиков мусора и строителей. Бригада Симады как раз в эту категорию вписывается. Продать фальшивую бумажку и тут же ее купить, уничтожая тем самым доказательства. Ну и вторичный рынок облигаций никто не отменял.
С точки зрения Симады - даже покупка долгов за фальшивый документ имеет определенный смысл. Так можно взять под контроль ряд неуступчивых предпринимателей, сделав их соучастниками нелегальной сделки.
А вторичный рынок - это вообще золотая жила. Подумать только, обменять официально выглядящую бумажку на наличные. Но тут надо успеть в считанные часы, когда правительство уже объявит о выпуске, но пока еще мало кто догадывается, как должны выглядеть настоящие облигации.
И события понеслись.
Встреча с резчиком (лысый дед, отзывающийся на фамилию Ито). Пыльная мастерская. Стопка бумаги, стопка образцов местных документов. Кисточка, малый нож, кусок шпона для шаблонов, чернила, точильный камень. Для антуража - хмурый мордоворот в за дверью, конвоирующий "специалистов" до туалетной ямы среди кустов гортензии.
И я окунулся с головой в мошенническую рутину.
Главы 10-22 (Часть завершена)
Глава 10. Поддельные документы
Если подумать, я вошел в криминальный бизнес как раз с нужной для меня стороны. Подручные бригадира натащили целую стопку официальных форм и документов, и я, анализируя их стили оформления, заодно и знакомился с письменным японским. Как стало ясно уже на первой бумажке, навыки письма двадцать первого века - здесь не пляшут.
Вроде бы и язык тот же, и больших фонетических сдвигов не было... но грамматика за сотню лет поменялась если не кардинально, то существенно. Трети иероглифов, что вижу - просто не было в моем школьном курсе. Арабские числа не используются в принципе, все числовые расчеты - в иероглифической форме. Но, достаточно парадоксально, ряд слов, что я привых видеть в иероглифической форме - пишется фонетическим алфавитом "катакана". Напрягая память, припомнил. Изначально в японском иероглифами питались только слова, заимствованные из старокитайского. Но там была система "одно слово - один иероглиф". Крайне неудобная из-за немеренного количества кракозябр, которых нужно запоминать. Но в каждом поколении, ради "красивости", изобретались и иероглифические составные слова, использующие уже заученные иероглифы. Подозреваю, особенно много таких составных новоделов появится в период Пятнадцатилетней Войны. Да, так некоторые японские историки называют Вторую Мировую, объединенную с второй Китайско-Японской войной. И до начала полномасштабных боев в тридцать первом - остается неполные восемь лет. Ну, меня это не касается. Потому что собираюсь свалить из страны намного быстрее.
Защита официальных документов тоже... специфическая. Никаких встроенных водяных знаков, гербовой бумаги, металлизации. Просто бумажка, на которой отштампованы квадратики и прямоугольники полей, куда надо записывать данные. Плюс одна или две печати красными чернилами. Но если сильно приглядеться... вон там в уголке квадратика нечто вроде капельки подтекших чернил. Буквально на пол-миллиметра. Но если внимательно сравнить, такой "подтек" - на всех документах одной серии. Или в печатях. Есть вроде как волосяные трещины и выбоины на стампах. Но опять же, эти трещинки - одинаковы для всех документов, даже изданных в разных отделениях мэрии.
Так что внимательность, скрупулезность, и острое зрение. Когда зрения не хватает - в дело идет настольная лупа совершенно монструозного вида, выполненная в виде черепахи с прозрачным панцирем. Через пару часов пользования я уже с трудом подавлял желание отыскать молоток и отбить стеклянную голову с выпученными алыми глазами. О боги, что за дикая безвкусица. Неудивительно, что эта поделка окончит свою псевдожизнь в подпольной мастерской криминального синдиката.
В качестве основного образца для фальшивой облигации фонда помощи жертвам землетрясения я использовал десяток разнородных облигаций государственного займа. И да, надо соблюдать осторожность. До девятьсот девятого года в Японии не было центрального банка, так что облигации (да и банкноты) печатались независимо в четырех отдельных компаниях. И многие из этих бумажек в двадцать третьем году все еще в обороте.
Но в стопке встречались и подлинные сокровища. Например, заявления на восстановление утерянных документов. И просмотрев их, я скорректировал свои планы по легализации.
С девятьсот пятнадцатого года, в Японии основной документ гражданина - это не паспорт, а скорее прописка (документ "косеки") в местной мэрии. До этого прописка осуществлялась в местном буддийском храме, но государство уже несколько десятилетий давит и унижает всевозможные секты и культы, консолидируя власть. Что привело к некоторым элементам бардака, которыми не грех и воспользоваться.
Главная слабость системы прописки - это отсутствие централизации. То есть документы хранятся в десятках тысяч офисов, причем без резервных копий. Эти копии даже запрещено делать!
Почему? Ну, печать мышления эпохи. Писался новый закон о прописке как раз за три месяца до начала Первой Мировой войны. Избиратели (а именно банковская элита и крупные землевладельцы) давили на политиков, что надо "приструнить сиволапых деревенских мигрантов". Так что процедура смены местожительства была откровенно усложненной.
