2
Они шли по узкой, покрытой гравием дорожке, и Сучков всей грудью вдыхал настоянный на терпкой хвое влажный аромат земли, травы, кустарников. Дождь, если он и был, видимо, застревал высоко над землей, в пышных кронах огромных, в полтора обхвата, сосен. По сути, это был старый, вековой бор, где на небольшой поляне, у самого обрыва к речке стоял двухэтажный кирпичный дом, окольцованный стеклянной верандой.
«Хорошее место, — мысленно похвалил Сучков, — и дом вполне приличный».
— Евгений Николаевич, — неожиданно усмехнулся Сучков, — вы не слышали старую байку сталинских времен о том, как Берия захотел арестовать Семена Михайловича Буденного и послал своих людей?
Никольский, вероятно по привычке всех высоких людей, немного ссутулившись, склонил голову к плечу, как бы уменьшая свой рост. Улыбка заиграла на его губах.
— Это когда он из пулемета отстреливался, а сам звонил Сталину и тот спросил: «Сема, сколько можешь продержаться?»
- Вот-вот, улыбнулся и Сучков. — Обзор отсюда хороший.
— Намек понял, — продолжил шутливо Никольский.
— Да ну что вы, ну право, Евгений Николаевич! — совсем уже по-актерски, широко расхохотался Сучков, одной рукой обнимая Никольского за талию, а другой как бы обводя округу. — Я полагаю, в наше время до этого не дойдет? — В его вопросительной интонации прозвучал едва заметный вызов, ему хотелось, чтобы Никольский расслышал этот намек. Но тот промолчал. — А дачка симпатичная у вас, ей-богу симпатичная, — говорил он, поглядывая искоса на Никольского и осматривая дом снаружи. — Старой постройки?
— Нет, — покачал головой Никольский, — этой весной закончили.
— Не может быть! — восхитился Сучков. — Неужели мы еще не разучились строить? Как же это вам удалось, поделитесь опытом. Я-то поначалу подумал было, что сие строение из тех госдач, что с легкой руки Николая Ивановича Рыжкова распродали по уценочному прейскуранту. Скажу по секрету, у меня тоже имеется нечто подобное, только под Звенигородом. А вы — неужели сам?
Да вот, изволите видеть... А как получилось? Был я, если не ошибаюсь, где-то в конце семидесятых на даче у приятеля. Он в Жуковке купил себе этакое двухэтажное страшилище, из тех, что по приказу Сталина для наших атомщиков соорудили. Ну, старики стали помирать, родственникам поддерживать эти дачи-гиганты было не под силу, вот и начали их продавать потихоньку. Конечно, проверенным людям. И по большому блату. Навестил я однажды приятеля, а он повел меня показать, как надо строить, если за дело браться умеючи. Так вот, там бригада строителей с автокраном фирмы «Маннесманн» начинала возводить дачу Леониду Ильичу. Вы бы только посмотрели, как работали! Все деревья взяли в короба, чтоб не задеть, кору не попортить, фундамент клали на стальные изогнутые по форме траншеи листы — броня, из пушки не прошибешь, вот это гидроизоляция. Ну и все остальное в том же роде. Красота, одним словом. Вот и запало мне в голову. А реализовать смог только теперь. Вам действительно нравится?
— Я, Евгений Николаевич, в строительных делах кое-что смыслю и скажу без лести: с умом сделано.
— Ну наружное впечатление — это одно. Прошу в дом. Интерьер дачи — хотя какая же это дача, если в ней все городские удобства, а обстановка соответствовала бы самому взыскательному вкусу, — навеял на Сучкова странные воспоминания из детства, когда впервые был прочитан «Граф Монте-Кристо». Застекленные стеллажи с книгами в кабинете с огромным — от потолка до пола — окном, старинная тяжелая мебель, все прочно, устойчиво. И все говорило в пользу хозяина, видимо также человека устойчивого, основательного и обладающего хорошим вкусом.
Никольский показал Сучкову обширную столовую, где могли бы разом разместиться человек сорок за огромным дубовым столом, потом они прошли недлинным коридором, миновали большую кухню с высоким окном и вернулись в гостиную, к камину, в котором негромко потрескивали горящие поленья. В противоположной стороне гостиной стоял закрытый концертный рояль, а правее его начиналась лестница с резными перилами, ведущая на второй этаж.
Несмотря на то что снаружи дача совсем не казалась внушительной, возможно, истинные ее размеры скрадывала опоясывающая дом стеклянная веранда,но, проделав небольшое путешествие по нижнему этажу, Сучков мог определить опытным глазом, что общий метраж дома приближается где-то к пятистам квадратным метрам. И это не считая подвалов, которые наверняка имеются в доме. Ничего себе дачка! Крепость. За высоким, из бетонных плит, забором. Толковый хозяин, ничего не скажешь. Очень хотелось теперь Сучкову, чтобы его миссия удалась: иметь такого человека в деловых партнерах — большая удача. А если не сложится? Тогда что? Война?..
Нет, не может быть, убеждал себя Сучков, этот Никольский — умный и опытный человек, с завидным размахом, он не может не понять всей серьезности своего положения и отказаться от сотрудничества. Должен же он, в конце-то концов, понимать, с кем ему предлагается союз и что он может потерять, отказавшись теперь от него. Все потерять, жестко решил Сучков.
И еще он подумал, что очень верно поступил, приняв предложение посетить Никольского, не стал, так сказать, чиниться, разыгрывать неприступность, подчеркивая свое высокое государственное положение. Напротив, все складывается как нельзя лучше: встреча по-простому, с шуточками-намеками, хорошей банькой и обязательной рюмочкой, которая всегда так сближает людей, снимает с души настороженность, делает любой договор честным и твердым. Как в старину купеческое слово.
Никольский ногой подтолкнул широкое, низкое кресло, которое неожиданно легко покатилось по вощеному паркету и остановилось прямо напротив каминного экрана. Затем он взял с инкрустированного перламутром черного лакового столика тяжелую бронзовую пепельницу, пачку «Мальборо», зажигалку и покатил к камину второе кресло. Жестом пригласил Сучкова присесть к огоньку и протянул ему открытую пачку.
— Вы, Сергей Поликарпович, кажется, предпочитаете эти сигареты?
И это тоже хороший знак, мелькнула мысль у Сучкова, запомнил там, на приеме, что я курил.
— Да, благодарю вас. А вы знаете, в такую неуютную погоду действительно очень хорошо посидеть у живого огонька. К сожалению, отвыкаем мы от многого, от чего отвыкать и не следовало бы. Свежий воздух, натуральный огонь в доме, пахнущее смолой дерево, там у вас в кабинете, я заметил, весьма впечатляющая стойка с коллекцией ружей. Что, увлекаетесь?
— Было когда-то. В юности спортивной стрельбой увлекался, достиг даже кое-каких успехов, в бытность в КБ на охоту хаживал, в калининские леса... А оружие люблю. Ну так как, Сергей Поликарпович, если у вас не имеется возражений, может, баньку посетим? Парок, я думаю, уже созрел, да и погодка к тому весьма, как вы изволили заметить, располагает.
Это «изволите», несколько раз промелькнувшее во фразах Никольского, такое непривычное уху, как ни странно, успокаивало Сучкова, настраивало на более мирный лад, снимало невольное напряжение. Нет, он, конечно, прав и еще сто раз прав, возложив сию миссию на себя. Черт возьми, нынче никому ничего нельзя поручить, обязательно хоть в малом, да напортачат. Что же и каким образом, каким тоном предлагали эти дуроломы Никольскому? Наверняка хотели припугнуть, постращать, а тут нужен совершенно иной подход. Вот тебе и вся философия. Ну что ж, однако, банька так банька, пойдем-ка, друг ты мой Сергей свет Поликарпыч, взаимно душу разогревать, тело размягчать и мысли к согласию приводить...
