Она уже опаздывала. Это Олеся поняла по тому, что парковка перед домом в этот «ранний» час не пустовала — две или три машины смутно поблескивали капотами в дальнем углу. Во избежание разборок с «руководством» Олеся ускорила шаг…
Обшарпанное с улицы здание производило обманчивое впечатление, ведь стоило ступить вглубь подъезда и подняться на второй этаж, как старый с виду дом превращался в современную и чистую «гостиницу», где за каждой из четырех толстых дверей на этаже скрывалась роскошная квартира. За каждой, кроме одной — там и жил «обслуживающий» персонал. И «охраняющий» вместе с ним. А для персонала роскошной квартиры не полагалось.
— Опаздываем, — беззлобно бросил ей охранник на третьем этаже, и Олеся улыбнулась ему нервной улыбкой.
— Ты где ходишь?! Почему так долго?! — зашипела на нее Марта, «начальница». — Быстро переодеваться! — и уже в спину сердито крикнула: — А с лицом что?!
— Привет, — поздоровавшись с «коллегами», Никой и Ангелиной, уже готовыми работать, Олеся прильнула к зеркалу. Лицо как лицо. Грустное только очень. Обеспокоенное. Недовольное.
Да, клиентам вряд ли понравится.
Раскрыв дверцы шкафа, Олеся схватила с полки «форму» и принялась одеваться, попутно сделав в голове отметку о том, что чулки нужно еще докупить. На следующую смену может и не хватить — скоропортящийся товар, быстро приходящий в негодность не без помощи клиентуры.
Итак, чулки, непрозрачный кружевной комплект нижнего белья и, наоборот, прозрачная накидка-разлетайка, туфли на высоком каблуке, духи и она почти готова, остался лишь макияж. Вызывающий, вечерний, яркий, однако не способный стереть с ее лица печать тревоги.
— Девочки, на выход! — раздалась команда Марты, и Олеся, еще раз проведя помадой по губам, на миг зажмурилась. Вздохнула, открыла глаза и улыбнулась сама себе в зеркало. Улыбка получилась вымученной.
— Настя, прости, — прошептала она тихо и, услышав очередной окрик Марты, встала, чтобы отправиться на «смену».
Тряхнув головой так, что завитые локоны рассыпались по плечам, Олеся, как и Ника с Ангелиной, призывно и очаровательно улыбнулась. Это получалось уже без особых усилий, одним движением губ, и даже в глазах, видимо, что-то менялось, раз клиенты больше не возмущались. Поначалу было такое, что им не нравился ее неискренний и отчужденный вид, что вызывало кучу лишних комментариев.
Сейчас она их уже не ненавидела, относилась к ним как к чему-то безусловно неприятному, но неизбежному, живому, но неодушевленному, безликому. Можно сказать, холодно и равнодушно. Омерзения, как в первые рабочие дни, не было. Как будто умерло все внутри. Наверное, она почти поверила, что они спасали жизнь ей и ее ребенку (как ее пытались убедить с самого начала), вот только у нее забыли спросить, хотела ли она на самом деле такую жизнь?
Ее вечер «открыл» уже знакомый дядечка с пивным животиком и слабой эрекцией, которому больше секса нужны были свободные уши и капелька сочувствия к его несладкой семейной жизни. С ним можно было особо не напрягаться, главное, если он все же решится на секс, постонать погромче и сделать вид, что под финал тебя просто унесло в рай, а потом до конца оплаченного времени оставалось ласково гладить его по волосам и сочувствующе кивать в такт его душевным излияниям.
Вот только сегодня проникнуться его бесконечными терзаниями не получилось. Нет, он что-то лепетал как обычно, эмоционально размахивал руками, но Олеся его совсем не слушала. Машинально проводила рукой ему по голове, а мыслями находилась в это время дома, рядом с Настей. Как она там?! Что они делают?!
И последующие ее клиенты не получили от нее стопроцентной отдачи — она «работала» чисто технически, как заведенная кукла, без души. Возможно, они остались недовольны, возможно, под утро ей выскажет претензии Марта, и, скорее всего, за сегодняшнюю смену ее оштрафуют, но Олесе было все равно. Скорее бы уж, скорее завершилась ночь, и можно будет вернуться домой. Только тогда ее сердце успокоится.
Не-ет! Только не эти ребятки под занавес! Платят хорошо, но и все силы из тебя вытянут, а еще и синяков оставить могут. Одной с ними лучше не работать. Еще и пить заставляли, что для нее в отличие от остальных «работниц» было совершенно неприемлемо (ей с утра вести ребенка в школу), хотя в их профессии алкоголь позволял снимать хоть какой-то стресс.
Сегодня настойчивость парней (молодые, но от этого еще более наглые и требовательные) вошла в конфликт с ее нервозностью. Олеся, даже если бы сильно захотела, не смогла бы расслабиться и «обслужить» их как положено, как они того хотели. И даже выпитое спиртное не помогло. Сил притворяться больше не было. По ее лицу читалось все — то, что они ей противны; то, что доставить удовольствие женщине они не могут (да и не за этим они сюда пришли); то, что секс с ними — это вынужденная мера, и она совершенно не горит желанием сделать им приятно. Поэтому Олеся не удивилась, когда один из парней (она знала их в лицо, но имена даже не пыталась запомнить — зачем?), разозлившись, грязно выругался и резко столкнул ее с себя. Не удержавшись, она потеряла равновесие, завалилась набок и тут же почувствовала, как в районе левой скулы жгуче засаднило — дал о себе знать ушиб о массивную кроватную спинку. Олеся зажмурилась, чтобы сдержать брызнувшие из глаз слезы, чтобы не слышать матов в свой адрес.
Тшш… Осталось совсем чуть-чуть, ее смена близится к концу. Еще несколько мерзких минут, чтобы помочь этой парочке молодых ублюдков получить разрядку, и можно будет идти в душ. Смыть с себя их запах и выделения, убить во рту вкус резины. Но главное — душ, чтобы прийти домой к дочери, и та бы никогда не догадалась, на какой работе работала ее мама.
Глава 11
В котором часу точно должна была вернуться Таюрских, Крест не знал, но на работу ему надлежало явиться к девяти. Уроки в школах, насколько он помнил, тоже начинались примерно в это же время, потому еще с вечера Крест поставил будильник на телефоне на семь. Утром, после сигнала, он неспешно оделся и направился на кухню, налил себе стакан воды. Видимо, услышав его передвижения по дому, первым со второго этажа сбежал щенок и принялся радостно крутиться вокруг него, а следом появилась и Настя.
— Проснулась? Молодец! — похвалил он девочку.
— Это Зефир меня разбудил, — улыбнулась та и, оглядевшись по сторонам, спросила: — Мама еще не пришла?
— Во сколько она обычно приходит? — решил на всякий случай уточнить Крест.
— Обычно это она меня будит и сама готовит мне завтрак, — устроившись на полу, Настя принялась возиться со щенком.
— Так, а уроки у тебя со скольких начинаются?
— Восемь-тридцать.
Он бросил взгляд на часы — половина восьмого. Еще целый час, но мамаше следовало бы поторопиться.
— А что тебе мама обычно готовит на завтрак? — поинтересовался Крест, распахивая холодильник.
— Кашу или яичницу.
— Давай мы сегодня сами приготовим завтрак, — предложил он, оглядев содержимое полок. Варить кашу он не умел, а вот яиц на дверце было предостаточно. — Ты иди пока умывайся.
