Белый конь от меня по степи ускакал.
Белый конь, белый конь, потерял я коня,
Только снег, белый снег укрывает меня.
Успех был полный. Успех был оглушительный. Толпа у входа, уже превысила по численности, посетителей ресторана.
Пришлось, под гром оваций, ещё по два раза петь последние две песни на бис. Как, я понял, несколько раз на бис, это обычно для данного времени.
В конце концов, под заметное облегчение, делающего мне страшные глаза управляющего, я, коротко поблагодарив, своих слушателей за внимание, покинул сцену. Управляющего, понять можно, прибыль ресторана напрямую зависит, от выпитого и съеденного. А, пока я пел, посетителям было не до еды.
- Какой успех! Ах, какой успех! – горячо пожимал мне руку, в своём кабинете, Степан Васильевич. На радостях, он предоставил мне свободный номер на третьем этаже, чтобы я смог отдохнуть перед следующим выступлением. Сообща решили, ограничатся на нём тремя песнями.
Выступив в десять часов, исполнил всего три композиции. Публика была уже другая, встретили благожелательно, но три песни было мало, чтобы добиться такого же успеха, как на дебюте.
Управляющий намекнул мне, что самая денежная публика, из купцов и чиновников, собирается после одиннадцати вечера. Гулянка, в которую превращается чинный ужин в ресторане, часто продолжается до четырёх часов утра, т.е. до самого закрытия.
- Уж, не подведите, дорогой Сергей Николаевич. Дайте жару!
И, я дал, жару! Увидев, битком набитый зал, уже давно «под градусом», я решил поменьше исполнять романсов академического типа. Надо, быть ближе к народу, которому хочется послушать, что-нибудь о привычном, более близком к их субкультуре.
После, короткого представления, не обращая внимание на разговоры и легкий шум в зале, я сразу начал с козырей.
Я хотел въехать в город на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулась мне.
К середине песни, шум в зале стал стихать… Конец слушали уже все.
Исполнив, песню ещё раз на бис, не обращая внимание на требования о повторении, я запел «казацкую», на стихи советского поэта Давида Самойлова:
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
С середины народ стал пытаться подпевать:
Но я не думал ни о чем,
Но я не думал ни о чем,
Я только трубочку курил,
С турецким горьким табачком.
Зал замер, вслушиваясь в магию, этого замечательного романса.
Напрасные слова - виньетка ложной сути.
Напрасные слова, нетрудно говорю.
Напрасные слова, уж вы не обессудьте,
Напрасные слова, я скоро догорю.
Закончив петь, я на секунду прислушался: в зале стояла оглушительная тишина. На входе стала собираться небольшая толпа из обслуживающего персонала и постояльцев гостиницы.
Довольно улыбнувшись, я продолжил:
Я хотел въехать в город на белом коне,
Да хозяйка корчмы улыбнулась мне.
На мосту, видно, мельник взгляд бросил косой,
И остался я на ночь с хозяйкою той.
Зал замер, тишина стала осязаемо вязкой.
Белый конь, белый конь, я тебя потерял.
Белый конь от меня по степи ускакал.
Белый конь, белый конь, потерял я коня,
Только снег, белый снег укрывает меня.
Успех был полный. Успех был оглушительный. Толпа у входа, уже превысила по численности, посетителей ресторана.
Пришлось, под гром оваций, ещё по два раза петь последние две песни на бис. Как, я понял, несколько раз на бис, это обычно для данного времени.
В конце концов, под заметное облегчение, делающего мне страшные глаза управляющего, я, коротко поблагодарив, своих слушателей за внимание, покинул сцену. Управляющего, понять можно, прибыль ресторана напрямую зависит, от выпитого и съеденного. А, пока я пел, посетителям было не до еды.
- Какой успех! Ах, какой успех! – горячо пожимал мне руку, в своём кабинете, Степан Васильевич. На радостях, он предоставил мне свободный номер на третьем этаже, чтобы я смог отдохнуть перед следующим выступлением. Сообща решили, ограничатся на нём тремя песнями.
Выступив в десять часов, исполнил всего три композиции. Публика была уже другая, встретили благожелательно, но три песни было мало, чтобы добиться такого же успеха, как на дебюте.
Управляющий намекнул мне, что самая денежная публика, из купцов и чиновников, собирается после одиннадцати вечера. Гулянка, в которую превращается чинный ужин в
