прежнему — монархическому — строю.
3. Номинация может характеризовать производителя речи в его отношении к названному лицу и — в нашем случае — к институту власти в целом. У Пушкина в «Капитанской дочке» рассказчик Гринев, в целом с симпатией относящийся к Пугачеву, тем не менее постоянно употребляет номинацию «самозванец»: ««Читай вслух», — сказал самозванец, отдавая ему бумагу»; «Самозванец говорил правду, но я по долгу присяги стал уверять его, что все это пустые слухи...»[Пушкин 1999: 623, 630]. Это же существительное используется в авторских обозначениях Григория Отрепьева в «Борисе Годунове». Фактически Пушкин, ненавидя тиранию и скептически относясь к двум российским императорам, в царствование которых он жил, раскрывает в этой номинации свое осуждение тех, кто посягнул на законную власть, и показывает свое почтение к той власти, которая поставлена и освящена Законом (в «Вольности»), т. е. установленным Высшим Промыслом миропорядком.
4. Номинация — это форма обладания, потому что имя — это отчасти сам предмет, сам человек. «Имена служат ядром личности и самой сути ее», — утверждал Павел Флоренский [Флоренский 1993:83]. Только знание имен, названий вещей, людей делает наш контакт с миром полноценным; когда мы видим незнакомого, но заинтересовавшего нас человека, мы обязательно спросим: А как его зовут? Выбор имени, выбор наименования — это фиксация того, каким видит мир говорящий или пишущий. При этом в выборе формы имени проявляется способ моего контакта с названным. Скажем, если я отзываюсь о ком-то фамильярно, значит, я имею на это право, значит, я ставлю себя в соотношении «я — объект говорения» выше названного. Фамильярность — один из способов нарушения границ личности и, следовательно, одна из форм вторжения в чужое приватное (частное) пространство. Убежденность автора речи в превосходстве над объектом называния и праве быть бесцеремонным передается тому, кто присутствует при именовании (в нашем случае — массовая аудитория), реципиент становится соучастником этой фамильярности — «совладельцем права на фамильярность».
5. Номинации напрямую связаны с речевым этикетом, о котором в первую очередь говорят как о «системе устойчивых форм общения, предписываемых обществом для установления речевого контакта собеседников» [Большой энциклопедический словарь. Языкознание 1998: 413]. Однако, как уже было отмечено выше (с. 36), правила речевого этикета не ограничиваются регламентацией характера общения между 1-ми 2-м лицами акта речевой коммуникации, а распространяются на формы наименования 3-го лица — того, о ком идет речь (в нашем случае — это представитель власти или власть в целом). Очевидно, что и здесь, как и при выборе формы наименований 2-го лица, т. е. собеседника, действует целый ряд экстралингвистических факторов. Этими факторами являются прежде всего: 1) социальный статус 3-го лица, т. е. названного; 2) место, которое занимает в социальной иерархии автор речи по отношению к 3-му лицу: социальное равенство/неравенство между ними; 3) возрастное соотношение между 1-ми 3-м лицами; 4) социальные роли, в которых выступают в данной конкретной ситуации 1-е и 2-е лица; 5) производство речи в присутствии 3-го лица или не при нем.
6. Номинация может быть однонаправленной: нацеленной напрямую от автора к названному [Успенский 1995: 133]. Это «прямое», «недиалогичное» слово. Таковы, например, номинации представителей власти в журналистике советского периода или современные наименования, связанные со служебной идентификацией личности: мэр Москвы, президент Российской Федерации, губернатор Красноярского края и т. п. И номинация может быть диалогичным, т. е. многоголосым [Бахтин 1972: 335–336] словом, аккумулирующим в себе те оттенки смыслов, оценок, рефлексий, которые были приняты прежде или распространены в лингвосоциуме в настоящее время. Например, вначале иронически дружелюбное, затем недоброжелательное гарант о В.В. Путине — реакция на обещание, данное президентом при инаугурации 2004 года, — гарантировать соблюдение прав и свобод граждан России.
7. Номинации и отраженные в них этикетные нормы опираются на:
а) культурно-речевой узус данного лингвосоциума; б) на те стереотипы, которые с древнейших времен сложились в общенациональном сознании и зафиксированы в когнитивной базе. Каждая эпоха характеризуется своими особенностями в системе номинаций тех, кто у власти, Но при этом они всегда скоординированы с указанными двумя факторами.
Как обозначали власть в российских массовых изданиях в разные исторические периоды?
1756 год. Газета «Московские ведомости»: «Сего Апреля 25 числа, то есть в Высочайший день Коронации ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Всемилостивейшей Нашей Государыни, при собрании всех находящихся здесь духовных, военных, штатских и прочих знатных особ…» — об императрице Елизавете [Кузнецов, Минаева 2005: 164]. Здесь же описана иллюминация во дворе университета на Моховой, где, в числе прочего, видна надпись: «ЕЛИЗАВЕТЕ, Августейшей Российской Монархине, МАТЕРИ ОТЕЧЕСТВА, за учреждение Наук и художеств» [там же: 165];
1834 год. Официальный (как сейчас говорят, проправительственный) «Журнал Министерства народного просвещения»: «Ныне… Россия стоит на высокой чреде славы и величия; имеет внутреннее сознание своего достоинства и видит на троне другого, тем же Провидением ниспосланного Царя — хранителя Веры её и народности» — о Николае I [История Российской журналистики. Т.2 2004: 306]); «…Здесь Царь любит Отечество в лице народа и правит им как отец, руководствуясь Законом; и народ не умеет отделять Отечество от Царя и видит в Нем свое счастье, силу и славу» [там же: 306];
1839 год. «Отечественные записки», статья В.Г. Белинского. посвященная «Воспоминаниям о 1812 годе» Федора Глинки. Здесь, размышления о царе: «Из миллионов людей он один избран Богом, и миллионы не могут ревновать его избранию и добровольно преклоняют перед ним колена, как перед существом высшего рода, и охотно повинуются ему, отказывая в таком повиновении равным себе, ибо власть их считают случайной» [там же: 348]. Во всех приведенных примерах употребленные наименования монаршьих особ объединяет: а) отсутствие каких-либо затекстовых смыслов, аллюзий, абсолютная недиалогичность номинаций; б) безусловная положительная оценочность либо самой номинации (она проявляется в том числе в преимущественном написании прописными буквами, даже дейктических элементов), либо контекста. Это уважительные, с разной степенью проявления эмоциональности (от сдержанного признания до благоговения) обозначения, программирующие такие же реакции у адресата.
Номинации, принятые в советских СМИП 60-80-гг., вплоть до начала перестроечного периода, — это «прямое», недиалогичное слово, безоценочное в текстах информационного характера или же, в определенных контекстно-ситуативных условиях, — с оценочно-характеризующими квалификаторами, исключительно положительного значения (ироничность, диалогичность, была в те времена свойственна литературе андеграунда, а также многочисленным и весьма остроумным политическим анекдотам того времени).
С началом перестройки характер номинаций, наполняющих массмедийное смысловое поле «власть», изменился и количественно, и качественно, и функционально. Возможность использовать номинацию как один из способов интерпретации действительности возрастает. Номинации обретают отмеченное Е.И. Шейгал особое свойство словесных дефиниций: в политическом дискурсе они становятся «политической реальностью» [Шейгал 2004: 38].
* * *
В настоящее время в текстах массмедиа выделелись две основные группы
