симпатии. Мне было лишь жаль её ещё нерожденного ребенка – думаю, с такими родителями расти ему сиротой, пусть и в фигуральном смысле, ведь отец и мать все свои силы направят на борьбу со страной и народом.
Я покачал головой и спокойно сказал:
– Что-то слышал, кажется, но подробностей не знаю. Лезть в это не буду, может оказаться чревато.
Ирина поникла. Видимо, она поняла, что добыть у меня информацию не получится – и была очень расстроена этим обстоятельством.
– Вот как... – пробормотала она. – Даже несмотря на то, что я прошу?
– Даже несмотря на это.
Она тяжело вздохнула.
– Но почему?
– Ну... ты же сама сказала, что у меня серьезная работа. И я отношусь к ней очень серьезно.
– А ко мне, значит, несерьезно?
Я пожал плечами. Женщины любят делать парадоксальные неверные выводы.
– И к тебе серьезно. Относился, – напомнил я. – Сейчас ты для меня просто знакомая, с которой у меня были хорошие отношения. И было бы неплохо, если бы мы сохранили эти отношения и дальше. А этого не случится, если ты будешь заставлять меня выбирать, к чему мне относиться более серьезно – к тебе или к работе.
– Это потому, что я беременна от другого? – в её глазах блеснули слезы.
Впрочем, я не знал, были ли эти слезы настоящими. К тому же у беременных случаются спонтанные перепады настроения.
– Это-то тут при чем? – я вложил в свой голос как можно больше недоумения. – Не смешивай мягкое с круглым.
– Но что я должна думать?
– Ты должна думать в первую очередь о своем ребенке, – наставительно произнес я. – А не выполнять странные просьбы каких-то знакомых... Кто они, кстати?
Она на секунду замешкалась.
– Ты их не знаешь!
– Откуда тебе это известно? Раз они знают обо мне, то и я могу о них знать. Москва – всего лишь большая деревня, слышала об этом? Мы с тобой, кстати, находимся на том месте, где совсем недавно была деревня, Аксиньино называлась.
Это было не совсем так, но вряд ли Ирина сейчас находилась в том состоянии, чтобы опровергать меня историческими фактами.
Она всё ещё колебалась, а я не торопил события, лишь внимательно смотрел на неё. И она не выдержала.
– Марк Морозов, – тихо сказала она.
– Тоже работает у вас?
Такой фамилии Орехов не слышал, по ориентировкам этот человек не проходил, что, впрочем, было вполне логично, если Морозов не относился к творческим людям и пока не натворил никаких заметных дел – как та же Надежда Емелькина, – а лишь тихо перечитывал по ночам «Архипелаг ГУЛАГ». Правда, в эту теорию не вписывалась его просьба Ирине поговорить со мной о делах службы, но эту ниточку в любом случае придется отрабатывать – может, не мне, а профильным коллегам. Хотя с Денисова станется повесить на меня и этого Морозова. Вот не было забот, купила баба порося...
– Нет... он программист, но в другом институте, и кандидат математических наук.
С этими установочными данными найти Морозова было проще простого – я уж думал, придется пытать Ирину на предмет других подробностей жизни этого несомненно великого диссидента.
– Понятно, – кивнул я. – А больше он ничего не просил узнать?
На этот раз Ирина колебалась значительно дольше.
– Просил...
– И чего же он ещё хотел?
– Дату суда над Владимиром... – еле слышно пробормотала она.
– Буковским?! – воскликнул я. – А у этого твоего Морозова губа не дура... дай ложку, дай говно... С чего он вообще взял, что я в курсе, когда и кого судят?
– Ну ты же в Комитете работаешь... – Ирина была готова разреветься.
– У нас много кто работает, потому что тех, кто не работает – увольняют. Такова се ля ви, – сказал я. – Вот что, Ирина... хочешь, кстати, ещё торта?
Она молча помотала головой.
– Ну да, много сладкого вредно, – улыбнулся я. – Но чай я тебе всё-таки налью.
Я встал и подчеркнуто повернулся к ней спиной, загремев чайником. Пусть видит, что я чувствую себя хозяином положения. Она ничего не сказала.
– Так что, Ирина... Морозову своему скажи, что я ничего не знаю. Тупой опер, сразу лапать полез, чего с него взять. Так и тебе будет проще, и мне. Будущий муж в курсе этих дел?
– Н-нет...
– Вот и хорошо. Пусть так и дальше остается. Если этот Морозов снова тебя начнет ко мне подсылать – отказывайся, скажи, что поругались, что у тебя свадьба на носу, роды, беременность сложно проходит... ты, кстати, на учет в женскую консультацию уже встала?
От неожиданной смены темы она на пару секунд растерялась.
– Д-да... неделю назад.
– Вот и хорошо, – повторился я. – Занимайся личной жизнью, готовься к появлению ребенка – это очень ответственное дело, его нельзя пускать на самотек. Если вдруг какие-то проблемы будут – звони, попробую помочь, думаю, удастся тебя на обследование в нашу ведомственную клинику направить. Поняла?
– Д-да, п-поняла...
– Вот и хорошо, – блин, привязалось это выражение. – Вот, держи свой чай, – я поставил полную кружку перед Ириной. – И запомни – не стоит лезть во взрослые игры, если ты в них ничего не понимаешь и не имеешь своей выгоды. Те вопросы, которые ты мне задавала, очень опасные. Для тебя в первую очередь. А Морозов слиняет, оставив тебя разбираться с последствиями. На него даже не надейся.
Это тоже было не совсем так, но Ирине пока не стоило знать истинное положение вещей. В конце концов, ей всего двадцать шесть.
Она отхлебнула горячий напиток и с мольбой посмотрела на меня.
– Ты всё-таки обиделся, что я теперь не с тобой... – у неё получилось сказать это как-то жалобно – простая констатация факта, не более.
– Задета моя мужская гордость, не более, – улыбнулся я. – А в остальном я и в самом деле желаю тебе счастья в личной жизни и здорового ребенка. Надеюсь, твой
