– Страшилками о потере места?
– Ага. Понимаешь, здесь всё тоньше. Мой брат не из тех людей, которые могут открыто и честно признаться в том, что им по душе идея безалаберного мальчишки, каким он видит меня. Он в голове всё понимает и просчитывает, но боится показаться жалким и одиноким, хотя это так бросается в глаза. И Кент для себя придумал причину, по которой он вчера пришёл в ресторан и даже флиртовал с тобой. Так ему проще смириться с тем, что я прав и со стороны лучше вижу всю картину его жизни. Кент слишком горд, чтобы проиграть. И слишком одинок, чтобы упустить такую возможность.
Хмурюсь, обдумывая слова Эдди. На самом деле в последнее время слишком много мыслей связано с именем «Кент Мёрфи». Недопустимо много. И мне, как разумному человеку, не стоит углубляться в жизнь изворотливого хама, как и сближаться с Эдди, но… меня нигде не ждут. У меня нет друзей и подруг. Есть приятельницы, да и те остались в прошлом, считая меня теперь зазнавшейся сволочью. А я просто работала и работаю, чтобы доказывать, что достойна этого места. Мне не с кем поговорить, кроме как, сама с собой, и это уже походит на шизофрению. Мне не с кем выпить и просто поужинать, тоже только сама с собой, и это снова стадия шизофрении. Мне некому даже поплакаться и раньше не было, когда Хэйли ушёл. Я смирилась, и вот шанс обсуждать не рабочие процессы, а что-то новое и странное, меня ломает. Одиночество – худший враг женщин. Они и дерьмо принимают за конфетку, изголодавшись по сладкому. Так и я, вспоминая близость Кента Мёрфи, готова его простить за наглость и высокомерие.
– Я просмотрела анкету, которую ты вчера оставил. Видимо, из-за нервов и накалённой атмосферы схватила с собой, – нарушаю тишину.
Эдди концентрирует взгляд голубых глаз, но не таких глубоких, как у Мёрфи-старшего, на мне.
– И как тебе?
– Я уже видела её, но эта отличается. Она как будто писалась для меня.
– Так и есть. Я бы хотел дать каждому клиенту индивидуальный подход. Ведь шаблоны принижают личность женщины. Каждая эксклюзивна в своём роде, и пусть желания могут повторяться, но чувства – нет.
– Ты, правда, так сильно зациклился на этой идее? Считаешь, что женщине нужен мужчина, чтобы стать счастливой?
– На самом деле, да. Я знаю, что моя идея классная. Я увидел достаточно женщин. Я наблюдал за ними…
– Это уже болезнь, Эдди.
– Нет, только за тобой я следил очень долго. – Он смеётся. – Но поверь, я безобиден, и у меня есть девушка. На самом деле она считает себя бывшей, но я с этим не согласен. Я верну её, как только сам пойму, как это сделать. И да, я считаю, что женщине нужен мужчина или женщина, в зависимости от ориентации, чтобы познать счастье. Это не денежный эквивалент. Это что-то вроде душевной платы. Счастливым человек не может быть в одиночестве, иначе бы все хромосомы были одинаковыми, как и ДНК. И вот когда два ДНК сливаются, дополняя друг друга, то происходят невероятные вещи. Ты словно встречаешь часть себя. Говорят, что это похоже на вторую половину сердца, но не как органа, а как мира. Это очень интересно и увлекательно на самом деле. Мне нравится изучать людей и помогать им, но ни Кент, ни отец этого не понимают. А мама не влезает в наши разборки. У неё слабое здоровье, и мы обычно ругаемся тихо, чтобы она не знала.
– Никогда не думала об отношениях с такой стороны. Может быть, тебе отдать свою энергию именно на это. Ты можешь быть хорош в психологии. Есть пары, которым требуется помощь, почему бы тебе не изучить семейную терапию? Так ты тоже поможешь людям и останешься на свободе, – предлагаю я, удивляясь, в который раз, насколько этот парень умён и сообразителен. Если бы все мужчины были такими. Умеющими разговаривать на подобные темы, а не пялиться на грудь или губы, представляя противные вещи. Нет-нет, мне нравится секс. По крайней мере, нравился раньше, но знать, что ты становишься лишь используемым телом для насыщения похоти, неприятно.
– В том-то и дело, что терапия это не моё. Я пробовал, и это расстраивает меня. Когда я вижу, как двое любящих друг друга людей выдумывают себе страхи и проблемы, теряя эту нить и разрушая цепочку, меня это угнетает. Может быть, я слишком чувствителен, не знаю, но хочу нести что-то хорошее с собой. Я хочу сделать именно женщин счастливыми, потому что им так сложно в этом мире мужчин, и их постоянно пытаются сломать. Их делают чёрствыми, забирая сказку. Но каждая девочка должна верить в сказку, пусть даже тайно и в глубине души, но верить. Важно не терять надежды, и я бы хотел им это показать. Они достойны большего. Достойны любви и хороших мужчин. Они могут всё сделать сами, просто боятся отказа или унижения. Как-то так. – Эдди пожимает плечами.
Улыбаюсь ему, отпивая воду из бокала.
– Ты очень хороший парень, и твоей девушке повезло. Передай ей, что она будет полной дурой, если не простит тебя и не будет ценить. Ты редкость. Обычно мужчины другие. Такие, как твой брат.
– Ну раз уж мы снова говорим о Кенте, то я могу попросить тебя о помощи?
– Даже не заикайся о ссуде.
– Нет, это не важно. Помоги ему, пожалуйста. Кент гордый идиот, который слишком долго тащил на себе огромные обязательства. А поездка к твоей семье ему бы очень помогла увидеть, что он может быть другим. И я знаю, что он другой. Насколько я понял, то у тебя крутая семья, у нас же – нет. Я поздний ребёнок, и Кенту пришлось заботиться обо мне вместо того, чтобы развлекаться. Он рано повзрослел, и наши родители неверно распределили любовь и заботу между нами. Они всё отдали мне, забыв о том, что Кент ещё ребёнок, которому тоже всё это нужно. Они очень хотели меня, и я стал для них панацеей. Мама до сих пор спрашивает каждый день: поел ли я, подтёр ли себе задницу и не режутся ли у меня зубы. Конечно, я утрирую, но это очень похоже. А отец… не помогал Кенту, а заставил его подниматься с низов в фирме, отличаться от всех, доказывая, что он, действительно, готов управлять компанией. И Кент отдал столько лет фирме, забыв о себе. А сейчас, в свои тридцать четыре года, понял, что фирма не согреет его ночью и не заставит искренне радоваться при встрече. Он упустил время, когда должен был ходить на свидания и учиться ухаживать за женщинами. Ему нужна ты и эта поездка. Да, он козёл, но, Дженна, дай ему шанс показать, что он прячет под своими рогами.
– Так, давай уточним, ты же не сводишь меня с ним, верно? Это только вроде какой-то терапии для него?
– Да, что-то вроде терапии, чтобы реанимировать его сердце, дав по нему сильный разряд. Но я не свожу тебя с ним, а прошу лишь проявить милосердие к потерянной душе.
– Эдди, – смеюсь я.
– Правда, Дженна. Почему бы и нет? Ты ничего не потеряешь, если возьмёшь его с собой. Да и тогда тебе не придётся расстраивать дедушку, как и всю семью. Кент готов быть ветеринаром. Не осуждай, я многое слышал и понял из твоего разговора.
– Это всё не шутки, Эдди. Это очень серьёзный обман, который может выйти боком как ему, так и мне. Это ведь человеческие судьбы. Я не хочу причинять боль своей семье. Твой брат может выкинуть что-то ужасное и обидеть их. Я же его прикончу за это.
