что моё письмо не ляжет кому-либо на стол или не будет выведено ещё на чей-либо монитор, потому, пожалуй, воздержусь от опрометчивых высказываний ))).
Благодарю за искренние и исключительно доброжелательные предостережения. Будь я на твоём месте, наверно, поступил бы так же.
Но я не на твоём месте. А ты не на моём.
Мне трудно писать за тех, других, кто, несмотря на все запреты, лезет и лезет в эту Зону, проникнуть в их мозг, чтобы выяснять, что же они здесь ищут. Думаю, что артефакты – это только видимая и далеко не самая важная причина.
У каждого, кто перешагивает границу Зоны, есть на то свои основания. У кого-то мальчишеские, романтические, и для него Айрантс-Гил – таинственный и манящий мир за забором его собственного Хармонта25. Для кого-то – возможность сорвать большие деньги и не считать их, но это не главное. Я думаю, они делают это из-за магнетического притяжения Зоны, понятного только тому, кто там побывал. Лишь в Зоне он чувствует себя на своём месте и без неё не может прожить.
Наверно, это всё так. Наверно. Но по большому счёту, только перешагнув водораздел и ступив на другую сторону холма можно по-настоящему, всерьёз, ответить самому себе на вопрос: готов ли я идти до конца? Готов ли на реальные жертвы? Теперь, когда каждый новый шаг будет приближать тебя к разгадке неведомой другим тайне, на этот же самый шаг будет сокращаться дистанция до неминуемой расплаты за неё.
Не так давно, пролистывая мемуары Эриха Редера, я совсем случайно наткнулся на его строки, которые хоть и посвящены совсем другим событиям, тем не менее, абсолютно точно передают состояние и чувства каждого, перед кем встаёт вопрос выбора и кто такой выбор уже сделал: «Человеку не дано знать, что уготовила ему судьба. Поэтому все наши деяния отмечены печатью несовершенства. Человек, бросающий взгляд на пройденный им путь с другой стороны холма, видит вещи в совершенно другом свете. То, что раньше представлялось неясным, видится совершенно отчётливо. То, что некогда было неразрешимой проблемой, теперь находит вполне чёткое решение. Вещи, которые раньше казались незыблемыми, рассеиваются как мираж. Другие, которые были когда-то совсем не важными или даже забылись, теперь обрели всю свою значимость. Взгляд в прошлое разительно разнится с попыткой проникнуть зрением в покрытое вуалью будущее. Ныне мы стоим по другую сторону холма. Впервые мы можем осознать куда более ясно и чётко, что было верно и что – неправильно»26.
Я могу отвечать только за себя. И то, что я искал, того больше не существует. Так что на одного «головника», тебе и твоим… коллегам, меньше. Хотя, кто знает, может за каждого такого, как я, вам начисляют отдельный бонус. Тогда мне жаль, что я не смог оправдать возлагавшихся на меня надежд.
И последнее. Передай Ренегату, что мне будет чертовски его не хватать.
Прощай.
24. Карта Гильзентера. Часть пятая
Дальнейшие шаги Арона Гильзентера в деле расследования судьбы графа Регана де Жанни нарисовали полную картину всей цепи событий, произошедших в течение пяти последующих лет после инсценировки его бегства из тюрьмы.
Перечитывая записи монаха Ре-Бужи уже заново, под другим углом восприятия, поднимая переписку архиепископа Рагани с настоятелем монастыря Ант-Рай и всё глубже и глубже погружаясь во все перипетии политических интриг того времени, Арон Гильзентер смог вплотную подобраться к раскрытию одного из самых таинственных детективов в истории Элленаи.
После того, как граф Реган де Жанни был вывезен помощниками архиепископа Рагани на остров Салантер и представлен там под именем диакона Лиситарка, монастырь Ант-Рай посещает и само Его Высокопреосвященство. В сопровождении двух послушников диакон Лиситарк покидает аббатство и обустраивает отдельную келью в долине Айрантс-Гил. Безусловно, послушники отца Лиситарка были людьми Рагани, в их задачу входило не столько читать молитвы Богу, сколько присматривать за Реганом, вести хозяйство, а также помогать ему и в его научных исследованиях. Один из послушников, некто Флёратий, был особо дорог Рагани. Он сопровождал его в паломничестве на Святую землю и, вдобавок ко всему, был обучен таинствам астрологии и алхимии в монастыре ордена бенедиктинцев – Кадгоддо.
Котловина Айрантс-Гил была словно специально создана для затворничества. Её мягкий, тёплый климат позволял без особых усилий выращивать любые овощи, а богатый животный мир позволял круглогодично обеспечивать обитателей кельи свежим мясом.
Горячие воды озера хоть и не позволяли водиться в ней рыбе, зато позволили архиепископу Рагани выудить богатый улов в сетях, сплетённых из языческих суеверий и христианских страхов местных жителей. Вся долина Айрантс-Гил была объявлена воротами в преисподнюю, а озеро – котлом, в котором кипит дьявольская, мёртвая вода. Ну а то, что там существовал одинокий затвор и три святых монаха каждодневно проводили время ретритов27 в молитвах и обращениях к Богу, так это ж только для того, чтобы спасти грешные души христиан и не позволить дальше распространиться по Земле всякой нечисти из кипящей воды озера, которое стали именовать с лёгкой руки его Высокопреосвященства «Глазом дьявола».
Айрантс-Гил стал именно краем света. Местом перехода из светлого, земного, божественного мира в мир мучений и страданий грешников, нарушивших священные заветы христиан – Божьи заповеди; местом, попав в которое, можно было уже никогда не вернуться назад.
В найденной позднее в архиве монастыря карте, Арон увидел, что имя Айрантс-Гил в те далёкие годы носила не только самая высокая вершина, но и вся обширная территория, включавшая в себя как саму котловину, так и окружающие её горы. Архиепископ Рагани умел отвести внимание непосвящённых от главного: ничто не должно было указывать на конкретную точку, где ковалось его будущее благополучие.
Не менее интересной была и разгадка уже упомянутой выше строки из дневниковых записей монаха Ре-Бужи, касаемая расположения кельи диакона Лиситарка: «… далека и скрытна для мирян, но всегда на ладони Божьей и на особом глазу служителя Церкви».
Что значит «далека и скрытна для мирян», теперь объяснять не нужно, а вот как понимать «всегда на ладони Божьей» и «на особом глазу служителя Церкви»? Арон предположил следующий вариант интерпретации слов Ре-Бужи:
«Всегда на ладони» – значит, на открытом, хорошо просматриваемом участке. Наиболее очевидно, что такой участок следовало бы искать либо на вершине одной из окружающих долину гор, либо на склоне этой самой горы, ну или, наконец, в самой долине, а именно в её центре, у озера.
Сложней всего было определиться с «глазом». Что за глаз? Почему он особый и почему именно служителя
