по поводу стипендий. От предложения Шаповалова я сначала отказался, но по совету матери согласился и, как показало время, правильно сделал. В трудовой книжке мне сделали запись: направлен на учёбу в НПИ сроком на пять лет. Я остался в списке работников завода и ежемесячно получал переводы из бухгалтерии в сумме 40 руб. 25 коп.
Пошёл в военкомат сняться с учёта. Там меня ждали как уклониста. Я предъявил справку о поступлении в вуз с военной кафедрой. Молча сняли с учёта.
Во время экзаменов познакомился с земляками — Лобановым В., Щербаком В., Теслюком В. С Антониной Абакумовой мы учились в вечерней школе. Позже она стала женой Лобанова.
V
В Новочеркасск я приехал за два дня до начала занятий. По моим справкам, общежитие мне не светило. Квартиру нашёл на спуске Герцена. До института 25 минут пешком. Можно ехать на трамвае, но по времени получается то же самое. Плата за жильё 10 рублей, семья — дедушка, бабушка и внук 10 лет, комната для меня отдельная.
Институт производил на первокурсников сильное впечатление. Большие корпуса — главный корпус, корпуса электротехнического, химического, геологического факультетов, военной подготовки, гидравлики. Одновременно обучалось 12 тысяч человек. В главном корпусе помещался большой крытый двор, а в самом корпусе четыре факультета: механический, строительный, грузоподъёмных машин, автотранспорта. Внутри комплекса зданий — стадион стандартного размера с беговыми дорожками, спортзал, где работали десятки секций, богатейшая библиотека, десяток специализированных лабораторий. Всюду можно заниматься тем, что нравится. Невольно думаешь: НПИ — храм науки! В первых числах сентября в институт приезжал Вольф Мессинг, выступал в крытом дворе, бесплатно. Но это так, для справки.
Первый семестр был самым трудным в плане привыкания к новым условиям жизни, учёбы. Никто над тобой не стоял, не следил. Надо было ходить на занятия, тратить деньги, стирать, питаться и многое другое. С началом учёбы пришлось много чертить, и я почувствовал, что у меня стала болеть голова. Пошёл в студенческую поликлинику, к терапевту. Тут были все главные специалисты, имелись палаты для больных, где можно было подлечиться. После осмотра и опроса, когда и почему болит голова, он предположил: виной всему глаза. Окулист обнаружил у меня астигматизм. Выписал мне очки, и в них я стал чертить. Голова болеть перестала. В таких очках я хожу до настоящего времени.
Сама учёба на первом курсе для меня была трудной вследствие слабых знаний по школьной программе. Но было время и для других занятий. Я записался в секцию велоспорта. Велосипеды и запчасти, покрышки-велотрубки (это очень лёгкое нейлоновое колесо на натуральном каучуке) — всего этого было в достатке. Велотуфли, трико, майки, шерстяные зимние костюмы и шапочки давали бесплатно. Тренировки назначались два раза в неделю, в любую погоду, в дождь и снег. На каникулы велосипед давали домой в специальном чехле. Велозал просторный, можно тренироваться на станках одновременно двадцати велосипедистам. После тренировки можно помыться в душе. В секции было несколько мастеров спорта, кандидаты в мастера, разрядники.
На первом курсе познакомился со своей будущей женой Глушко Натальей. После первого курса мне дали две бесплатные путёвки в спортивно-оздоровительный лагерь на две недели. Лагерь находился на острове реки Дон у станицы Вёшенской, где снимался фильм «Тихий Дон». Жили в каркасных палатках. Всего было человек 35. Кухня своя. Работали студентки кулинарного техникума, готовили отлично, уже имея хорошую практику.
Остров обширный. С одной стороны судоходное русло, с другой — тихая, широкая протока. Берег чистый, крупный песок. Было несколько лодок. Погода хорошая. Загорали, купались, ловили рыбу. Я был с Наташей.
В сентябре на втором курсе нас послали в Аксайский район на уборку арбузов. Крупные, полосатые, сладкие и вкусные. На поле грузили в машины, а потом сразу в вагоны. Бригадир предложил желающим работать на веялке, в три смены. Шла уборка подсолнечника, и нужна была помощь. Оплата сдельная. Нашлось шесть человек, в том числе и я. Веялка трёхэтажная, на самом верху большой бункер. Из большого бункера семечки проходили через спецмеханизмы и делились на семена, на отжим и на корма. Наша задача состояла в том, чтобы принимать и разгружать опрокидывателем машины, подвозящие семечку с полей, следить за наполнением верхнего бункера, за исправностью механизмов, загружать машины готовой продукцией. В случаях поломок мы должны были вызывать ремонтную бригаду. В конце каждый из нас получил 220 рублей. Все остальные потрудились на уборке арбузов бесплатно.
Второй курс для меня был критическим. Вопрос стоял быть или не быть. Общеобразовательные предметы давались очень трудно. Занятия состояли из пар учебных часов. Были практические работы, лабораторные работы, курсовые работы. Приходилось много читать. Особенно трудно было с теоретической механикой (теормех), с переводом иностранного языка (так называемые «тысячи» из иностранных газет13). Проблема для меня была в том, что в школе я «учил» немецкий, а в институте можно было записаться на английский, что я и сделал. Учёба начиналась с алфавита, думал, будет легче, но я не полиглот. Меня спасло то, что англичанка раньше знала меня и мою мать. Я понятия не имел, кто она такая, а она меня знала и поставила мне зачёт. Теормех пришлось пересдавать. Лекции читал профессор Ватульян. Дважды перед экзаменом он меня встретил с Наташей, и экзамен начался с вопроса «Хорошо погулял?» Практические занятия у нас вела женщина, и тут у меня была твёрдая государственная оценка.
После второго курса я поехал домой, взяв с собой велосипед. В Майкопе много гонял по окрестным дорогам. Надо сказать, что в Майкопе был большой аэроклуб, парашютистов и планеристов было много. В хорошую тихую погоду над городом и горой кружило больше двадцати планеров. Их поддерживали в этом месте сильные восходящие потоки.
Третий курс давался мне намного легче. Начались специальные предметы: станки, инструменты, технология металлов, сопромат (сопротивление материалов). Сопромат читал профессор, «дед Сигма». Ещё он читал лекции слушателям казачьего кадетского училища. Изучали научный коммунизм, историю КПСС, вычислительные машины (одна такая машина была на кафедре маркшейдеров14), основы гидравлики, писали три курсовых проекта.
Занятия на военной кафедре были один раз в неделю. Я попал на кафедру инженерных войск. Это сапёрное дело, разрушение мостов, зданий, железных дорог, устройство противотанковых и противопехотных заграждений, строительство мостов, наведение переправ. Преподаватели — бывшие фронтовики. Материальная база была очень богатой. Учились не только по наставлениям. Выезжали в воинские части, на полигоны. Тетради для конспектов пронумеровывались, прошнуровывались с печатью и сдавались в секретную часть. Кафедра, кроме сапёров, готовила штурманов военной авиации, связистов, специалистов химзащиты, — готовила грамотных специалистов. Мой
