произнес я несколько неуверенно. Брат ни на секунду не задумался, а потому и ответ не заставил себя долго ждать.
— Нет, вполне обычная смерть, ничего больше, — когда слова долетели до моих ушей, я застыл в изумлении. Да быть такого не может, чтобы Люкс просто принял официальную версию, тем более что в ней много логических дыр. Скорее он просто не хочет говорить мне правду, но почему? В общем и целом, это не так важно.
Я окинул взглядом до боли знакомое помещение, которое, однако, оставалось все таким же чужим. Серые бетонные стены, внушавшие отчаяние и горечь, решетки на окнах по ту сторону кабинки для свиданий, старые, периодически мигающие лампы и поразительно веселая и яркая улыбка брата, которая пробирала аж до дрожи.
— Никогда не понимал, как ты можешь улыбаться в таком помещении. Я и на улице-то с грустной миной хожу, а здесь бы вообще от тоски застрелился.
— Давид, ты хоть и крайне умен, но еще так юн. Не бытие определяет сознание, а сознание бытие. Если тебе спокойно и весело, то ты даже с приставленным к своему затылку дулом улыбаться будешь, а если ты несчастен и апатичен, то даже на самом дорогом пляже, с самой красивой девушкой будешь с таким же лицом, что и сейчас, — он усмехнулся. Умеет же он приводить сравнения.
— А ты все также остер на язык.
— А ты все также наблюдателен.
Прошло где-то около часа с моего визита, мы говорили без умолку, но не скажу, что у нас была какая-то определенная тема для разговора. Я чувствовал, что он пытается донести до меня что-то, но понять это было сложно.
— Знаешь, Давид, иногда люди используют жесты, дабы донести какую-то информацию между слов, — начал было он, а я сразу же стал корить себя, что раньше не обратил внимания на его руки, которые, как мне кажется, все это время были на столе. На металлической поверхности стола он рисовал символ семиконечной звезды, потом зачеркивал его и рисовал что-то, что я не мог разобрать. Он недовольно закатил глаза и еле слышно цыкнул.
— Корея, Америка, Россия, Азербайджан, Британия, Индия, Никарагуа — мои любимые страны, — выдал внезапно он и дал сигнал охраннику, что наша встреча окончена.
— Удачи, — шепнул Люкс с ухмылкой.
Я вернулся к себе уже ближе к пяти вечера. Всю дорогу до общежития мое сознание было занято тем набором стран, которые назвал Люкс во время нашей последней встречи. Так или иначе, это был шифр, однако пока что мне не хватало сил его разгадать, голова трещала и было слишком тяжело сосредоточиться на чем-то конкретном.
Поднявшись на этаж и проходя по уже до боли знакомому коридору с его даже несколько родным скрипучим полом, выцветшими зелеными стенами, с батареями, с которых уже слезла половина краски и с почему-то постоянно открытыми окнами, я, к своему удивлению, увидел Сабрину.
— О, а я уже собиралась уходить, у вас тут так холодно, — подметила она, потирая ладони. Было заметно, что девушку немного трясет от холода.
— А чего же не закрыла окна?
— Так у вас они все сломаны, хрен закроешь!
На моем лице появилась улыбка. Не спеша открыв дверь, я пригласил девушку к себе, а после и сам зашел. Холодный свет от монитора ноутбука освещал одну из комнат, что выглядело достаточно мрачно.
Посмотрев в дверной проем, я увидел, как оттуда, из глубины, начинают одна за одной вылезать черные, словно уголь, не совсем человеческие кисти, их становилось все больше, они поглощали свет от ноутбука, и когда он полностью погас, в комнате настала тишина. Глаза постепенно привыкали к темноте, и с каждой секундой я все отчетливее видел чудовище, что находилось в моей комнате. Оно полностью состояло из обугленных кистей, на некоторых кистях были глаза, на одной рот, еще на двух уши. Они собирались в чудовищный, изуродованный облик, который старался максимально походить на человека, но определенно им не являлся. Рук становилось все больше, они уже ползли по потолку и стенам, все приближаясь и приближаясь ко мне. Оставалось еще около полуметра от них до моего лица, прежде чем…
Пощечина выбила из меня все галлюцинации.
— Спасибо, потому что кажется, что пульс у меня под двести, — сказал я дрожащим голосом и упал на пол. — Это было очень даже реалистично, и я объективно точно не хочу встречаться с этой тварью в реальной жизни. Сейчас бы покурить…
В этот момент мне почти прилетела вторая пощечина, от которой я, правда, успел увернуться.
— Шучу, шучу, какие сигареты, ты о чем вообще? Я практически спортсмен, — нервно улыбнувшись, сказал я.
Далее последовал допрос, что конкретно я видел. Пришлось рассказать Сабрине все в деталях, что далось мне не без труда, однако в противном случае девушка бы не оставила меня в покое. Так или иначе, все закончилось тем, что мы лежали на моей кровати, при свете того самого ноутбука, который буквально десять минут назад явил мне перед взором чудище, которого доселе не видела Земля.
Лежа вместе с Сабриной, я впервые за долгое время ощутил самое настоящее спокойствие. Мы обнялись, и я почувствовал ее сердцебиение, ее пульс, который учащался, когда та, находилась рядом со мной, ее зрачки расширялись при виде меня, а лицо заливало краской при поцелуе. Все это опьяняло, но также пугало меня, я не хотел снова кому-то открывать свою душу, учитывая, что пару раз это уже закончилось плачевно. Как же тяжело верить людям.
Однако вскоре пришла пора идти на встречу с Амикусом. По непонятной мне причине, меня распирало волнение, мне показалось, что больше всего я боялся на подходе в бар увидеть ОМОН и УАЗик, потому что тогда бы мое расследование закончилось. Странно это, конечно. Вроде как я уже доверился Амикусу, учитывая, что позвонил тогда на даче я именно ему, однако паранойя все-таки сжирала меня изнутри, нагоняя негатив.
Идти по улице было далеко не так приятно, как хотелось бы. Вся эта слякоть, которая пришла вместе с неожиданным поднятием температуры была мне противна, однако радовало лишь то, что скоро опять похолодает.
Сам же путь до бара был хоть и не самым близким, однако прошел спокойно: без встреч со знакомыми, без приступов и без вообще всякого, что могло настигнуть меня с моей-то удачей, а также, к моему счастью, паранойя оказалась лишь паранойей, и у бара просто стояла толпа пьяных мужиков, мимо которых я с трудом, но все-таки смог протиснуться.
Отворив дверь, меня окатило волной
