дождавшись ответной реакции, поясняет мужчина.
— А ты что врач?
— Ага.
Улыбка на суровом мужском лице вконец вгоняет ее в ступор. Наверное она спит и все еще не успела проснуться. Только вот один вопрос: что ей снится? Хороший сон или все же кошмар?
— Руку протяни.
И Лейла протягивает. Без слов возмущений и привычных баталий. Теплые пальцы легко касаются ее кожи, невесомо нащупывают нужную венку на запястье и замирают. И она замирает вместе с ними.
Кажется, что сердце внутри начинает стучать как сумасшедшее. И его слышно всем вокруг. И ему слышно. И страшно от этого, но в то же время невероятно волнительно.
Лицо мужчины сосредоточено и так близко. Сейчас как никогда раньше можно как следует его рассмотреть. Неглубокие пролегающие на лбу морщинки. Сколько ему лет? Большой широкий нос. Совершенно не изящные как у большинства мальчишек в их тусовке линии лица. Другие. Жесткие. Грубые. По-настоящему мужские.
Наконец он отнимает пальцы и смотрит ей в глаза. Лейла опять замирает, не в силах дышать и понять, почему так происходит. Почему ее так вырубает от одного только взгляда этих бесцветных глаз? Почему так торкает? Почему?
— Ты мог бы выйти?
Даже приказывать больше не получается. И это тоже выводит из равновесия. Пошатывает устои ее привычной жизни. И очень пугает.
— Этот… Парень… — голос мужчины звучит глухо. — Он твой друг?
— Ты о Нике?
Девушка не сразу догадывается, о чем вообще речь. Тема меняется слишком быстро. Но охранник лишь молча кивает, продолжая смотреть остро и сосредоточенно. Словно не желая упустить ни единой ее эмоции.
— Мы знаем друг друга с детства. Так что скорее даже брат.
— Братья такого не делают!
Произносит он с нажимом и придвигается ближе.
— Да он просто перепил.
— Все равно.
Звучит строго и неуклонно. Совершенно непонятно почему. Ведь по всем законам справедливости Ника следовало бы наказать. Но ей этого не хочется. Парня становится жалко. Все-таки они столько лет провели вместе. Столько пережили. Поддерживали друг друга. Делились секретами и проблемами. И даже если сейчас их дорожки разойдутся, не хочется делать этого вот так, на такой ноте.
Поэтому Лейла неосознанно придвигается к мужчине навстречу. Словно собирается доверить ему свою тайну. Облизывает слегка пересохшие губы и не замечает, как вспыхивает его взгляд. Как сжимаются кулаки. И как он сам весь напрягается. Замирает и, кажется, боится даже вздохнуть. Не то что сделать лишнее движение.
— Ник не плохой парень. Правда, — доверительно начинает она. Помощь охранника в этом вопросе ей просто необходима, а значит его нужно расположить, чтобы не донес отцу. Потому что с отцом будет уже гораздо сложнее. — Просто он, похоже, был немного… не в себе.
Она выразительно смотрит на мужчину. Но тот похоже ничего не понимает. Сидит как истукан и на живого сейчас совсем не похож. Лейла закатывает глаза, наклоняется еще ближе, и сама не понимает, что буквально заглядывает в пасть к чудовищу. А еще совершенно не замечает, что одеяло давно уже соскочило. И теперь ее мокрая грудь под полупрозрачной футболкой на всеобщем обозрении.
— Наркотики, — шепчет она в самое ухо.
В этот момент она ожидает чего угодно. Бурной реакции. Опрометчивого заявления немедленно отправится в полиции, но только не двух огромных рук, сомкнувшихся у нее на спине.
— Пиздец! — выдыхает охранник ей в волосы и притягивает к себе.
Девушка охает, совершенно теряется и сама не успевает заметить, как и почему оказывается на его коленях.
— Ты хотя бы понимаешь, что так делать нельзя? — спрашивает он, продолжая прижимать к себе и рвано дышать.
Словно пытается восстановиться после долгого и изнурительно марафона.
— Да, конечно. Я знаю, что наркотики — это очень плохо.
Девушка немного шокирована и явно еще не пришла в себя, потому что даже не вырывается. К тому же в теплых, крепких объятиях так внезапно уютно, что и покидать то их не хочется. Да и не она сама в них прыгнула. Ну что за малодушное самооправдание.
Лейла громко вздыхает. Объятья резко разжимаются. Так неожиданно и внезапно, что девушка едва не падает на пол. Но ее подхватывают. Возвращают на кровать и быстро поднимаются.
— Думаю, сегодня тебе лучше провести на свежем воздухе. С твоим отцом я договорился. Так что собирайся и выходи.
Ее оставляют в полном одиночестве и не понимании. Что это только что было? Зачем он ее обнимал? Может быть, она ему действительно нравится? Глупая, зарождающаяся надежда не сулит ничего хорошего. И чувства между ними так же. Кто он? И кто она? Это все равно, что пытаться свести вместе два противоположных полюса Земли. Бессмысленная, никому не нужная затея.
Неспешно плетётся в ванную. Брызжет на лицо холодной водой. Приводит себя в порядок. Одевается как можно небрежнее. Спортивный костюм, кажется, подходит идеально. Сегодня не хочется красоваться в дорогих модных нарядах. Сегодня вообще ничего не хочется. Голова еще немного трещит.
Не забывает захватить с прикроватной тумбочки огромные солнцезащитные очки и выходит наружу. Деньги, карты, кошелек оставляет в комнате. Зачем они ей на обычной прогулке с охранником. Сегодня хочется быть налегке.
Мужчина ждет возле машины. Садится за руль. В это раз без лишних споров и экивоков. Но даже заходи он посадить туда Лейлу — это мало возможно. Права у девушки имеются, а вот настоящие навыки вождения — увы нет. Поэтому ехали бы они недолго, до первого столба.
— Куда мы направляемся?
Пока задает вопрос, Лейла включает музыку. Что-нибудь нейтральное. И не дай бог про любовь. Пальцы девушки заметно подрагивают.
— Кое-куда.
— А поточнее можно?
— Нет нельзя. Приедешь и все увидишь.
Ей наконец удается найти подходящую композицию. Но музыка совершенно ничего не исправляет. Не разбавляет атмосферу. Все равно что посреди шторма на тонущем корабле вдруг начнет играть вальс.
— Знаешь, у тебя отвратительные манеры, да и целуешься ты так себе.
Последнее выскальзывает само собой, и девушка напрягается в ожидании ответной реакции. Обычно мужчины очень щепетильны касательно своих сексуальных возможностей. Но ничего не происходит. Секунды отщелкивают под мерное звучание композиции.
— Значит, тебе не понравилось?
Голос мужчины спокоен и собран. А вот Лейле сложно удержаться, чтобы не поерзать на своем сидении и несколько раз не переплести руки на коленях. Зачем она вообще завела весь этот разговор? Позлить хотела? Отомстить? Отыграться? Так по-детски.
— Так понравилось или нет?
Она пытается, но не может различить в вопросе хоть слабый подвох. Словно он и правда просто интересуется. И только побелевшие костяшки пальцев, сжатых на руле, красноречиво говорят об обратном.
— Бывало и
