бы завёл. От той хоть польза есть. Охрана, там. Защи…
Тут дорога сделала поворот, и я обалдело замолчал.
Остановил машину, вышел. Джонатан выбрался вслед за мной.
Мы подошли к груде дымящегося металла, перегородившего путь. Я узнал пару автомобилей, которые ехали вслед за мной, и которые я пропустил вперёд, свернув на заправку. Кроме них здесь был ещё небольшой грузовичок, который, видимо, и послужил причиной аварии. Грузовичок лежал на боку, мешки с цементом или ещё каким дерьмом рассыпались вокруг.
Внутри одной из машин послышался стон.
— Ч-чёрт, — прошипел я и кинулся гнуть и ломать металл.
* * *
Бабка Мурашиха — прорицательница, ради которой, я, в общем-то, и оказался сегодня в Чёрном городе, была на боевом посту. Это я понял сразу, как только открыл дверь в её хижину. В тот же миг понял и то, что заявился не вовремя — бабка была не одна. Напротив неё, спиной ко входу, сидела девушка. Она была так увлечена происходящим, что даже не услышала негромкого скрипа двери.
— Так каким же, каким он будет? — допытывалась девушка до Мурашихи.
— Бандюком, — низким хрипловатым голосом ответила прорицательница, внимательно вглядываясь в какие-то предметы, рассыпанные по столу.
— Ка-а-ак? — разочарованно протянула девушка.
— А вот так: за бандюка ты замуж выйдешь. Он грабить и убивать будет, в карты играть, вино пить. А ты — слёзы лить. Ну да недолго промучаешься — посодют в острог твоего благоверного. Там и сгинет. А сама с дитём останешься.
Мы с Джонатаном переглянулись. Чайка стояла на полу и, словно понимая деликатность ситуации, помалкивала.
— Но… бабка Мурашиха, не хочу я так!
— Не хотела бы — не сделала.
— Но бабка Мурашиха, да неужели ж изменить ничего нельзя?
— Судьбу не изменишь, дурында ты этакая! Её лишь выбрать можно, одну, аль другую.
— А если я другую хочу?
— Дак, если бы и правда хотела — давно бы выбрала! Вот, вижу, ходит за тобой паренёк. С ним и счастье, и любовь тебе. Жизнь, долгая и счастливая. Домик вижу хороший… Да только ты ж не глядишь на того паренька.
— Гришка, что ли? — Девушка едва ли не фыркнула. — Этот, из реального училища?..
— А тебе кого надо, дурында? Прынца из дворца⁈ — внезапно взъярилась Мурашиха и вдруг увидела меня. — Ох, ваше сиятельство, явились не запылились! Невеста, часом, не требуется?
Девушка, перепуганная криком, вскочила, повернулась ко мне лицом — грубоватым и веснушчатым. Увидела меня, узнала, побледнела и ахнула от изумления.
— Государю императору — ура! — благовоспитанно поздоровался Джонатан Ливингстон.
— Я, может, потом зайду? — предложил я.
— Да зашёл уже, иди сюда, — замахала рукой Мурашиха. — Дурында эта уходит… Ступай-ступай, королевишна! Жди своего суженого-ряженого, каторжника недоделанного. А про Гришку потом будешь вспоминать, да слёзы лить. Ну, а он-то парень дельный, другую найдёт — поумнее тебя и покрасивше.
Всхлипнув, девушка опрометью выскочила из хижины, я едва успел посторониться. Дверь захлопнулась.
— Заходи, княже, чаю выпьем, — устало произнесла Мурашиха и, переваливаясь, проковыляла к плите. — Не просто так, поди, явилси? По делу какому?
— По делу, — сказал я, подойдя к столу.
— Деловые все какие, ишь!
Я присел на табурет и с любопытством рассмотрел предметы на столе. Это оказались косточки. Мелкие — мышиные, наверное.
— Это ты с их помощью линии вероятности разглядываешь? — спросил я.
— Да куды там, какие линии! — замахала руками Мурашиха. — Было б ради чего их тревожить — ради дуры этакой! Гришка из реального — племяш мой двоюродный. Хороший парень, дельный, да вот сошёлся ему свет клином на этой курице. Ни кожи, ни рожи, ни ума, ни сердца… Тьфу! Ну да пущай потешится, может, душа требует.
Я усмехнулся и покачал головой:
— Ну, Мурашиха… Мошенничество же!
— Ты меня постыди ещё, постыди! — фыркнула Мурашиха. Грохнула на стол две кружки, взяла полотняный мешочек и одним движением широкой ладони смела в него косточки. — В Чёрном городе жить — уже, почитай, мошенничать. А вы-то сами, господа хорошие, можно подумать, чистенькие такие! А ну как один князь из Ближнего круга себе тайников наделал, с деньгами да драгоценностями, а? Да ещё фальшивые документы на всякий случай для всей семьи держит? Это как, по-твоему?
— Понятия не имею, о чём ты говоришь, — объявил я, демонстративно глядя в сторону.
— То-то же. С чем пожаловал, княже?
Пока бабка Мурашиха наливала чай, я вкратце передал ей историю Джонатана Ливингстона.
Глава 9
— И вот, сегодня, — закончил я. — Вот, только что! Метался у меня перед лобовухой, на дорогу смотреть не давал. Заставил остановиться. А если б я не остановился — попал бы в аварию. Две машины, что за мной ехали — всмятку. Одного я в больницу отвёз — может, выкарабкается, если Клавдию Тимофеевну повезёт застать. Остальные… — Я махнул рукой. — Со мной, конечно, скорее всего, ничего бы не случилось. Всё-таки не вчера за руль сел. Да к тому же — я маг, закрылся бы Щитом, успел среагировать. Но птица-то! Как будто он откуда-то знал про аварию.
Мурашиха даже бровью не повела. Мельком глянула на Джонатана, который стоял на столе, переминаясь с лапы на лапу. Отхлебнула чаю и сказала:
— Не нашенский.
— Да ладно, не нашенский, — отмахнулся я. — Я в Кронштадте и не таких здоровых видел.
— Сказано тебе: не нашенский! — нахмурилась Мурашиха. — Чайки — птицы особые, они меж мирами летать умеют.
— То есть, ещё один попаданец на мою голову? — вскинул брови я. — Не слишком ли кучно?
— Тьма уж давненько подточила границы мира. Вот и лезет… всякое.
— Ну, началось, — усмехнулся я. — Теперь во всём Тьма виновата будет.
— А то кто ж? Она-она.
— Ты, кстати, бабка, что-то не больно паникуешь, — заметил я.
— А чего мне паниковать? Мне лет-то сколько, посмотри!
— А Тьме всё равно. Она души после смерти ловит.
Бабка хитро улыбнулась:
— Ловил один такой, ага! До сих пор гоняется. Чего мне бояться-то? Я ж не зря деду твоему, князю Григорию Михайловичу, помогала из твоего мира сюда тебя притащить. Чай, видела, куда дело идёт, только молчала, до поры. Есть у тебя нужная ниточка… Есть! Пройдёшь по ней — все спасёмся. А оступишься — ну, значит, туда и дорога. Двум смертям не бывать, одной не миновать. А больше я тебе ничего сказать не могу. Сам ту ниточку ищи, сам гляди в оба. Ежели подскажу — всенепременно оступишься. А то и вовсе в нужную сторону не пойдёшь.
От сердца немного отлегло. Впервые я получил внятный намёк, что на Тьму таки можно найти окончательную управу. Не отбиваться бесконечно от прорывов — которые, как все мы уверены, будут продолжаться. Теперь я хотя бы не совсем вслепую буду действовать.
— Принял, — кивнул я. — Ну а про этого, — указал на Джонатана, — ещё скажешь чего? Почему он за мной ходит, как привязанный? Что ему нужно вообще?
Бабка Мурашиха отставила кружку и прокашлялась. Ехидно спросила:
— И чего ты про фамильяров ещё не знаешь?
— Да почти ничего не знаю, — признался я. — Так, понахватался по верхам… Можешь объяснить, откуда они вообще берутся?
— Фамильяр — это дух, — сказала Мурашиха с профессорской важностью, хоть сейчас в академию. — А духи обитают — известно где.
— Тебе, может, и известно… Конкретнее?
— Ну вот, там, где Тьма сейчас развалилась, там и обитают. С плотью же всякое случается. Бывает, что духам создают тело, бывает, что подходящее находят.
— Это как со мной? — предположил я.
— Почти, — поморщилась Мурашиха; аналогия ей явно не пришлась по вкусу. — Ты — человеком родился, и в человеке твой дух воспитался. А для фамильяров призывают тех духов, что духами рождены и иной природы не знали.
— Так а этот тогда как же? — указал я на Джонатана.
— А этот — птица особая. Рождён птицей, но развился до истинного духа. И раз уж признал тебя хозяином — значит, нечего носом крутить! Такой фамильяр — всем фамильярам фамильяр. Даром, что ли, императорская дочь его создала?
Я с сомнением посмотрел на чайку, которая тихо-мирно чистила перья. Прямо скажем, пользы от него, хоть и созданного императорской дочерью, было пока не много. Головной боли — гораздо больше. Хотя, может, у меня просто профдеформация?.. Потому что с точки зрения любого нормального человека эта птица сегодня спасла мне жизнь. Беда в том, что я-то не совсем нормальный! И даже представить себе не могу ситуации, в которой попал бы в такое нелепое ДТП. А если бы всё-таки попал — уж Щитом бы как-нибудь закрылся.
— И что, все фамильяры предчувствуют опасность? — спросил я.
— Да куды там! — хохотнула Мурашиха. — Было б так — их бы каждый дурак призывал… Не-ет.
