Я сделал шаг вперед. — Это что-то с чем-то! Так измениться за три месяца! Саша Гайчук! Выросла, подтянулась! Ну просто модель.
Тоже шагнув вперед, Саша залилась краской.
— Спортсменка, ко-омсомолка! — не удержался от колкости Памфилов, но в его реплике не было ничего обидного.
— Как вам это удалось? — спросил физрук.
Ответил я:
— Занимались…
— Сексом! Кувыркались! — хрипнул Чума, его свита заржала.
— Ой, не завидуй, — осадила его Заячковская. — Тебе даст разве что коза.
Засмеялся весь класс, и Плям сострил:
— С тобой трахаться, что член в стакане полоскать…
Недолго думая, физрук метнулся к нему и отвесил оплеуху. Теперь уже наши улыбались, а Лихолетова хлопала в ладоши.
Наказав смутьяна, Аркадьевич расставил нас по росту. Теперь я стоял не в середине строя, а третьим после Памфилова и Ильи. За мной — Кабанов.
Гаечка тоже встала третьей после Барановой и Подберезной.
Сегодня планировалась легкая атлетика: метание мяча, стометровка, прыжки в длину, прыжки в высоту.
Но сперва — разминка. И началось: бег такой, бег сякой, гусиный шаг, махи руками. Не нагрузка, а смех один, я даже не вспотел. Тело просило нормальной нагрузки: поотжиматься, подтянуться, но, сделай я это самостоятельно, мой порыв сочли бы выпендрежем.
Аркадьевич словно услышал мои мысли, разделил класс на девушек и парней и, пока девушки делали растяжку и приседали, отвел нас к турникам и лестницам.
— Полоса препятствий, — сказал он. — Сперва — этот рукоход, потом пресс вниз головой — десять раз. Перепрыгивание покрышек, двадцать отжиманий — ноги на покрышке, десять подтягиваний. Три подхода.
— Бли-ин, — протянул Карась.
Я хлопнул по ладони Ильи, потом — Димонов и Рамиля. Физрук прищурился и подмигнул — видимо, ему было любопытно посмотреть, на что я теперь способен. В прошлом году я мог подтянуться полтора раза, а пройти рукоход вообще не мог — жир к земле тянул.
— Строимся по росту, начинаем по свистку.
— Можно с вами? — спросила подошедшая Гаечка.
— Валяй, — дал добро физрук.
Одноклассники приготовились. У всех, кроме нашей команды, лица были скорбными. Я испытывал легкое волнение — как-никак первое испытание на прочность! Не был уверен, что одолею долбанную лестницу — из меня так себе обезьяна.
В прошлом году я всеми силами старался избежать подобных испытаний, потому что, подтягиваясь, извивался на перекладине, как червяк на крючке, теперь же меня охватил азарт. По сравнению с нашей привычной круговой это фигня.
— Начали! — скомандовал физрук и дунул в свисток.
Длиннорукий Памфилов, двинулся по горизонтальной лестнице, он был таким высоким, что там, где она изгибалась вниз, чуть помогал себе носками.
— Каретников пошел! — распорядился физрук.
Илья двинулся по рукоходу уверенно и спокойно, без лишних телодвижений и раскачиваний. Впрочем, он и раньше это мог…
— Мартынов, старт!
Подпрыгнув, я ухватился за перекладину, качнулся туда-сюда. Мозг возопил, что он этого не может, но я перекинул руку на другую перекладину, потом — на третью, и пошел, пошел, пошел! И ничего сложного, оказывается!
Вот что мне мешало раньше взять себя в руки?
Спрыгнув, я подошел к вертикальной лестнице, свесился вниз головой, зацепившись ногами, согнутыми в коленях, поднял корпус десять раз, перепрыгнул покрышки и побежал подтягиваться.
Раз! Два! Три!
Казалось, что сейчас все смотрят на меня, ведь подтягивание всегда было минутой моего позора, но оказалось — смотрит только Виктор Аркадьевич. Он кивал каждый раз, когда мне удавалось достать подбородком перекладины.
Подтягивание я специально не прокачивал, но смог подтянуться девять раз — Виктор Аркадьевич показал «класс» и поаплодировал. Ну а отжиматься я всегда умел неплохо. Закончив, я встал в конец строя, за Ильей.
Подошла очередь Меликова. Легкий Рамиль наплевал на недавнюю травму и не пошел на руках по лестнице — побежал с проворством обезьяны, за ним полосу препятствий должна была преодолеть Гаечка. И снова Памфилов с Ильей.
Что прекрасно, наши все справились, даже Гаечка, и подтянулась пять раз, тогда как лям смог только два, Чума — шесть, зато Борецкий — аж двадцать, за всех корешей отработал.
— Давайте проходить на время! — предложил охваченный азартом Борецкий.
— Типа баттл? — спросил его я.
— Выигравший получает пятерку в четверти, все зачеты автоматом и освобождается от уроков, — сказал физрук. — Кто рискнет?
Девчонки закончили и пришли к нам, встали возле снарядов.
— Я! — вскинул руку Барик.
— Я! — вызвался Памфилов.
— Отдохну, — хрипнул Заславский, к нему подошел Минаев, который состязания терпеть не мог.
Карась, Райко и Кабанов слились, здраво оценив свои силы.
Остались чумные братья, даже Плям, потому что сдаваться — западло. Памфилов и бойцовский клуб почти полным составом: я, Илья, Рамиль, Чабанов.
— Три минуты отдыха, — объявил физрук. — Собираемся по свистку. Нормативы те же, но десять отжиманий, пять подтягиваний, все-таки вы уже потратили силы на три подхода.
Памфилов подбежал к девчонкам:
— Ставьте на меня! Не подведу.
На самом деле шансов у него было немного. С наибольшей вероятностью победа достанется Барику, Рамилю или Чабанову.
Очень хотелось пить. Но восполнение воды официально еще считается вредным, и воду с собой на уроки брать не принято. Я опустился на покрышку, скосил глаза на Барика, тот смотрел на меня, ехидно ухмыляясь, уверенный в своем превосходстве.
— Отдышались? — спросил физрук и дунул в свисток. — Строимся!
Он протянул мне кулак со сжатыми спичками.
— Тяни первым. У кого короткая, тот начинает.
Справедливый ход, все наудачу, и минута отдыха может стать решающей. Последний дольше отдохнет и лучше восстановится.
Мне досталась длинная. Не повезло Пляму. Будто огромная жаба, он еле преодолел рукоход, грузно спрыгнул на землю, грузно покачал пресс, подтянулся
