которая стоит с краю площади, возле плетня.
Лошадь в телеге, конечно, никто не распрягал, ведь скоро предстоял обратный путь, но животина, даже стёснённая хомутом и оглоблями, всё равно дотягивалась до травы, выбивавшейся из-под изгороди. Когда объедать становилось нечего, лошадь чуть-чуть подвигалась вперёд вместе с телегой, а хозяин, почувствовав движение, должен был проснуться, оглянуться по сторонам и вдруг обнаружить - он чуть не проспал то, ради чего приехал: "Государь! Вот счастье! Не разминулись! Государь проезжал здесь в прошлом году на Рождество, в этом году два раза - на Пасху и Троицу - и вот снова пожаловал..."
- Государь! Государь! Государь! Государь! - вдруг послышалось отовсюду, но трудно было понять, кому кричали. Может, приветствовали правителя, а может, сообщали друг другу, что тот приехал.
Люди, минуту назад бродившие по площади или устроившиеся в сторонке, побежали вперёд княжеских конников, сбились в кучу, преграждая дорогу, так что правитель и его свита вынужденно остановились.
- Вот и доехали до первого препятствия, - пробормотал Влад, повернувшись к Войке, но тут обнаружилось, что боярин опять что-то высматривает возле копыт княжеского коня.
"Что же он такое заметил? - подумал правитель. - Неужели, всё-таки прикидывается и пытается пошутить?" - однако сейчас князя больше занимало то, что преградило путь. Княжеские охранники, ехавшие впереди, держались не так уж плотно друг к другу, поэтому сквозь их строй всё-таки можно было кое-что рассмотреть.
Там, где дорога снова сужалась и превращалась в улицу, виднелись ряды согнутых спин. "Кафтанов нет - одни рубахи из белёного или небелёного холста, - отметил Влад. - Значит, люди простые. Кланяются почтительно, сгибаясь вполовину роста, но встали так, что не проедешь - перекрыли всё от забора до забора".
- Государь! - выкрикнул кто-то из согнувшейся толпы. - Дозволь нам предстать перед тобой!
Влад не ответил "да". Вместо "да" он задал встречный вопрос - так же громко, как кричали из толпы:
- Зачем вы об этом просите?
- Мы просим, чтобы ты согласно древнему обычаю самолично творил суд, разбирая жалобу всякого простого человека, который к тебе явится, и не поручал решение этого дела никому другому. Выслушай и рассуди!
- А знаете ли вы, о чём просите? - всё так же громко вопрошал правитель. - Знаете ли вы, что я сужу строго, и что мой приговор нельзя ни отменить, ни обжаловать?
- Знаем! - хором грянула толпа.
- И всё равно стремитесь предстать передо мной?
- Дозволь! Дозволь! - закричала толпа.
- Что ж, - сказал Влад, - я вижу, вы пришли сюда, движимые нуждой, а не прихотью. Но сегодня я тороплюсь. У меня важная забота. Поэтому я разрешаю предстать передо мной лишь одному человеку. Его дело я разберу, а остальные из вас, кто хочет, могут составить челобитные и отнести к моему крыльцу в Букурешть.
"Выслушивай всех, представших пред твоё лицо", - так гласила традиция, поэтому крестьяне и просили дозволения предстать перед государем, а он нарочно огородил себя конниками, велев охране перестроиться ещё до того, как въехал на мост.
Крестьяне понимали, что не могут ничего с этим поделать. Хорошо было уже то, что Влад согласился разобрать хотя бы одно дело, поэтому из толпы вежливо спросили:
- А чьё дело ты разберёшь, государь?
- Это вы определяйте сами, - ответил Влад, а пока толпа, образовав круг, определяла, решил разобраться со странным поведением Войки. - Что ты там разглядывал? - спросил правитель.
Боярин виновато пожал плечами, сам не понимая, что же заставляло его коситься:
- Вроде опять померещилось что-то.
- Опять чёрная собака? - усмехнулся князь.
- Нет, - сказал Войко, - на этот раз курица, но тоже чёрная.
Между тем среди ровного многоголосого бормотания толпы, обсуждавшей, кто предстанет перед государем, слышались фразы, сказанные громче, чем следует:
- Я приехал раньше всех!
- А я тут в третий раз! - возражал кто-то. - Этого в челобитной не напишешь! Я должен рассказать сам!
- Твоё дело не такое уж важное! - звучал ехидный голос.
- Да тихо ты!
- Сам тихо!
- Братцы, давайте я.
- А почему ты?
- А почему не я?
- А почему он? Слишком много чести!
Ожидая, пока толпа, наконец, выберет просителя, Влад непринуждённо глянул влево под ноги коню. Дракон сидел там, будто притаившись, и даже извалялся в дорожной пыли, чтобы стать менее заметным.
Глядя на него, князь снова спросил у Войки:
- Курица, говоришь?
- Ты что-нибудь заметил, господин? Хотя бы куриные следы?
- Нет, не заметил, - Влад отвёл взгляд от чешуйчатого зверя, поднял голову и поторопил просителей. - Решайте быстрее! А то у меня не останется времени разобрать даже одно дело.
Люди посовещались ещё полминуты, после чего круг разомкнулся:
- Мы выбрали! - грянула толпа, и тут дракон сразу встрепенулся, стряхнул с себя пыль и весь напрягся, поскольку всякое дело, которое разбирал Влад, вызывало у чешуйчатой твари большой интерес.
- Пропустите просителя ко мне, - приказал государь, после чего конники подвинулись, а в образовавшийся коридор ступил крестьянин средних лет.
Нынешний проситель оказался высок и худощав, однако его ладони, широкие и пухлые как у любого труженика, казались чересчур большими и неподходящими для его худощавой фигуры. Впрочем, ступни тоже представлялись чересчур большими, так что обутки-опанки, шаркающие по дорожной пыли, наводили на мысль о двух лодках, скользящих по реке.
Вся одежда этого человека - рубаха, штаны, пояс-кушак, обмотки на ногах - была светлой, и по сравнению с цветом льна странно тёмными выглядели лицо и руки - загорелые, словно вылепленные из красной глины.
"Истинный труженик", - подумал князь, но не успел он разглядеть этого просителя, как из толпы выдвинулся другой - почти такой же, только чуть пониже. Он робел ещё сильнее и даже покачивал руками, от волнения не зная, куда их пристроить, но всё равно шёл к государю.
- Я разрешил предстать передо мной лишь одному человеку, - напомнил Влад.
Первый проситель обернулся, затем снова посмотрел на князя и с поклоном произнёс:
- Это мой младший брат. Хоть нас и двое, но дело у нас на двоих одно.
- Ладно, если так. Что у вас за дело?
Крестьянин, который в отличие от князя никуда не торопился, начал обстоятельно рассказывать:
-
