– Как тебе здешние разносолы? Уж наверное лучше, чем готовит твоя маменька. А я тебе говорил: Китай – это кулинарная столица мира. Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?
Тут Загорский слегка коснулся плеча американца, сидевшего напротив Птички, и сделал какой-то такой замысловатый пируэт всем телом, что ковбой оказался на ногах, а сам Загорский – за столом на его месте.
– Так это, значит, что – муженек ваш будет? – несколько оторопело спросил ковбой.
– Да, это мой муж, – смерив Загорского быстрым взглядом, заявила Птичка.
– Вон оно что, – разочарованно сказал ковбой. – Никогда бы не подумал. Он уж скорее в папаши вам годится.
Нестор Васильевич ничего не ответил на это неуместное замечание – он весь был поглощен созерцанием новообретенной молодой жены.
– Ну, извините, если что… – пробормотал Джонсон-младший, отступая. – Муж – это мы понимаем и не претендуем, конечно. Как говорится, совет да любовь и все такое прочее…
Он почти уже отошел от столика, как вдруг лицо его изменилось. На нем появилось хитрое выражение, и он погрозил Загорскому пальцем.
– И не совестно вам, мистер? За дурака меня держите! Думаете, я не видел, как вы за тем столом сидели? Что же это вы, ели и не видели, что она тут сидит? И где ваши кольца обручальные, колец-то нет…
Тут голос его изменился и зазвучал угрожающе:
– И вот что я вам скажу, дамы и господа. Кто захочет посмеяться над Джонсоном-младшим, тот спознается с его кулаками.
И он на самом деле сжал и решительно продемонстрировал Загорскому внушительный, поросший рыжим волосом кулак.
Загорский усмехнулся и подмигнул Птичке – та подняла брови от неожиданности.
– Что делать, сударыня, нас раскрыли. Видно, придется во всем признаться. Вы правы, мистер Джонсон, мы решили вас обмануть. Но не вышло. Вы слишком проницательный человек.
Ковбой разулыбался, довольный.
– Да уж, меня так просто не надуешь. Это вы у любого во Фриско спросите, в моем, значит, родном городе: можно ли обштопать Эла так, за здорово живешь? И вам любой скажет – ни в жисть!
Загорский кивнул согласно и сказал, что теперь-то уж видит это со всей определенностью. И чтобы загладить неудобство, хотел бы угостить мистера Джонсона (младшего, сэр! – уточнил нефтепромышленник), да-да, разумеется, младшего. Так вот, он хотел бы угостить мистера Джонсона-младшего джином с содовой.
– Да я не в обиде, мистер Каквастам, (зовите меня просто Нестор), вот именно Нестор, но от джина, конечно, не откажусь, за джин, сами понимаете, душу заложить готов…
Загорский взглядом подозвал официанта, что-то сказал ему по-китайски. Тот мгновенно унесся к бару и вернулся через минуту с джином и бутылкой содовой воды.
– Как полагаешь, Эл, возьмем в компанию барышню? – спросил Загорский у Джонсона.
– Конечно, возьмем, – отвечал тот, – неужели мы даме джина пожалеем!
И он щедрой рукой плеснул в стакан Птичке джина. Та вспыхнула.
– Ну, знаете, – сказала она, – это просто оскорбительно. С чего это вы решили, что я буду с вами пить, как какая-нибудь девка из салуна?
Однако смотрела она при этом не на Джонсона, а на Нестора Васильевича.
– Милая фро́йляйн, – отвечал тот, – судя по вашему прононсу, вы ведь немка, не так ли? Так вот, милая фройляйн, я совершенно убежден, что вы выпьете с нами. И вовсе не потому, что желаете пококетничать, а потому, что таким образом вы лишний раз утвердите идею о равенстве полов.
Птичка посмотрела на Загорского внимательно: а при чем тут, простите, равенство полов? При том, отвечал Загорский, что вы не первая суфражистка, которую я встречаю. Свободный ум, сильный характер, воля, хорошее образование – настоящую женщину видно за версту. Только рабыни вечного ки́ндер, кю́хе, ки́рхе[26] откажутся пить с мужчинами. Но фройляйн – простите, как вас зовут – да, так фройляйн Шло́ссер не какая-то домашняя курица, она птица высокого полета, ей сам черт не брат, не правда ли, Эл? В самую точку, Нестор, куриц среди нас мы бы не потерпели! Да, так вот: фройляйн Шло́ссер – это украшение женского племени, это мужчина в юбке, это подлинный перл творения, не так ли, Эл? Не знаю, что такое перл, Нестор, но верю тебе на слово, она – перл!
– Какие же вы оба негодяи, – спустя полчаса сердито говорила фройляйн Шлоссер, – вы специально решили меня подпоить, чтобы воспользоваться беспомощным положением девушки.
– И в мыслях не было, подтверди, Эл!
То есть как это – в мыслях не было, вскидывалась Птичка. Что за оскорбление? Ну, не то, чтобы совсем не было, поправлялся Загорский, просто мы не смели надеяться, не так ли, Эл?
– Ну, это ты не смел, а я очень даже надеялся, Нестор! Габи – горячая штучка, девушка что надо, такую можно хоть сейчас под венец вести…
Даже не думайте, сердилась Габи, никакого вам венца. Ну, раз так, выпьем еще по маленькой! Да, Нестор, по маленькой!
В разговоре за бутылкой джина очень легко выбалтываются все тайны. Выяснилось, что Эл едет на юг, чтобы организовать прямые поставки хлопка в Америку – нефть техасская не приносит пока Джонсону-младшему серьезных денег, хотя будущее за ней: говорят, что скоро все будет ездить на керосине – автомобили, поезда и даже аэропланы. Габи же направляется к отцу – торговому представителю крупной немецкой фирмы. Что же касается Нестора, то он археолог и изучает китайские древности. И не только китайские, но и все, которые попадутся ему по дороге. Так, сейчас он едет в Ханькоу, оттуда в Сычуань, а потом в Лхасу. В Лхасе очень много ценных в археологическом смысле вещей, связанных с местными культами. Знают ли его друзья, что представляет собой тибетский буддизм?
– Я даже слова такого не слышал – буддизм, – хохотнул Эл. – Как будто парень со вчерашнего так окосел, что его будят, будят, да никак не добудятся.
Как ни смешно, но наш дорогой ковбой совершенно прав. Дело в том, что будда – это не название божества, а характеристика личности. Обыденная жизнь человека подобна сну, темному и страшному кошмару, где его одолевают злые мысли и отвратительные образы. А вот будда – это тот, кто пробудился от этого сна и стремится пробудить других. Проще говоря, будда – это именно пробужденный.
Но, впрочем, буддизм – штука очень сложная. Он вышел, как все знают, из Индии и по дороге обогатился мистическими представлениями других народов. Так, например, тибетский буддизм включил в себя темную магию бон с ее колдовством и ужасными демонами.
– О, как это интересно! – воскликнула Габи. – Чего же они добиваются своим колдовством?
Вопрос не такой простой, как может показаться, заметил Загорский. По официальной версии при помощи колдовства они борются с врагами буддизма и пытаются в течение одной жизни перейти на тот берег…
