Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
еще голые, слепые и беспомощные. Широко разинув свои розоватые с желтоватыми окрайками рты, они инстинктивно просили пищи. От гнезда ребят отвлекла изысканно нарядная, увиденная ими впервые, птица. Она сидела, в высоте на кусту одиноко росшей на поляне березе и громко напевала свою своеобразную песенку «фи-тиу-лиу». Ребята, притаившись в кустах, наблюдали за птицей с разинутыми ртами. С большим интересом разглядывали ее желто-черный наряд оперения, стараясь не пошелохнуться, боялись, как бы она испуганно не улетела. Вешние воды подмыли, подточили, подмыли крутой берег потока Воробейки, где она около гривки соснового леса, прозванной «Лашкины грядки», изогнулась излучиной. Тут образовался крутой обрыв. В ямы водотёка, наполненные водой ещё с водополья, с низовьев реки Сережи зашло много рыбы. Ребята и занялись здесь рыбной ловлей. В сак им зачастую попадалась плотва, и вьюны не миновал сака, и большеглазый, краснопёрый окунь, а наливов так вообще ловили руками.
Оглоблины. Дети проказники
Беззаботно живет супружеская чета Оглоблины. Кузьма, сдав свой надел земли исполу Степану Тарасову, беззаботно лежал по веснам избытно в постели. Иногда ради шутки подходила к нему его жена Татьяна и как школьница декламировала:
— Что ты спишь мужичок, ведь весна на улице?
— Я вовсе не сплю, а читаю! — отзывался он.
Кузьма до самозабвения увлекался чтением книг. Брал он книги в библиотеке избы-читальни. Санька Савельев как избач и библиотекарь, отмечал при случае: «Самый активный книгочёт в селе Оглоблин Кузьма!». Одна книга при чтении так заинтересовала Кузьму, что дочитавшись до особо занимательного интересного места, впав в сильное волнение от прочитанного, рассмеявшись, он несколько раз бросал книгу к порогу, а потом снова поднимал ее и с хохотом удовольствия продолжал чтение снова. От книги пахло своеобразным запахом залежалости, а грязно-масленые пятна на истертых и замусоленных уголках листов книги свидетельствовали о том, что ее прочитало множество чтецов, и Кузьмы не миновала. Подстать Кузьме ему, и жена Татьяна угодила. Не отличавшаяся особой заботой о хозяйстве, семье, и детях, она целыми уповодами была готова проговорить, побеседовать с подругами, послушать и разузнать о свежепоступивших сельских новостях. А дело говорится: две бабы затевают базар, а подойдет к ним третья, открывается ярмарка! Повстречалась как-то Татьяна на улице со своей закадычной подругой, как тут же между ними завязался захватывающий души разговор, захлестнулась обоюдолюбопытствующая беседа. Татьяна возвращалась с озера с полными ведрами воды на коромысле, а её подруга только что направлялась за водой. Подруга рассказывала, а Татьяна молча внимательно слушала росказни о сельских новостях. Подруга, рассказывая, увлеченно так широко размахивала руками перед Татьяниным лицом, что та опасливо пятилась, и пока подруга изливала перед ней бесконечную речь, Татьяна допятилась чуть ли не до самого своего дома… После этого давненько не виделась Татьяна с этой подруженькой, а вот сегодня под вечерок снова свиделись в переулке около озера. Татьяна возвращалась с озера с водой, а подруга шла на озеро полоскать белье. Проговорили близь часу. Они бы еще увлечённо побеседовали, но, как назло, неумолимо надвигались сумерки, и сгущающаяся темнота предательски стала скрывать друг от дружки лица собеседниц. А, не видя лица собеседника, это что за беседа! Да тут еще в дело собеседниц сунулся муж Татьяны Кузьма. Не дождавшись Татьяны с озера и узнав, что она заболталась с подругой, и утружено переминаясь с ноги на ногу, перемещая при этом коромысло с полными ведрами с плеча на плечо, жалеючи жену, он вынес было скамейку для ведер, чтобы Татьяна не утруждала себя под тяжестью ноши во время собеседования. Но, Татьяна, поняв шутливый замысел мужа, жеманно улыбнувшись, попрощалась с подругой и побрела домой. Бабы взаимно разошлись, так и не утолив жажды познания всех сельских новостей и происшествий. Много Татьяна народила своему мужу Кузьме детей, что ни год из-под ее подола на свет божий выползало по ребенку, мальчики впомесь с девочками. За пятнадцать лет совместной
жизни она наметала ему десять детей: семь мальчиков и три девочки.
Иногда в беседе с бабами Татьяна жаловалась на свою судьбу:
— Дети, да дела совсем заполошили, силушки моей не хватает!
— А ты бы, Татьян, поговела и не кажонный год родила, — посоветовала ей Анка Крестьянинова.
— С моим-то мужиком рази поговеешь! Он то и знай ко мне лезет, своё требует! — откровенничала перед бабами Татьяна.
— А ты помажь ему брылы-то своей смазкой, он и не полезет! — под общий смех баб поучала Татьяну Дарья Федотова.
— Вот, ты, Татьян, много народила детей-то, а они не больно-то тебя иссосали, все время ты в пухловатом теле держишься! — Не без зависти заметила Любовь Михайловна.
— Я к пище не разборчивая, — ответила Татьяна.
— Зато и Кузьма не нахвалится своей женой перед людьми: У меня благоверная жена Татьяна хороша — одно загляденье!
Как уже известно, первого ребеночка Татьяна заспала, а с третьим по счету Тимошенькой беда случилась. Зимой ребятишки с горы катались, и догораздил кого-то черт на гору бочку бездонную прикатить. И соблазнили бесенята Тимошеньку залезть в бочку и прокатиться в ней с горы. То ли царем его избрать обещали, то ли еще что, только Тимошенька по глупости своей согласился и залез в бочку, а ребята-враженята и толкнули ее с горы-то. Бочка с горы с грохотом покатилась, подпрыгивая на бугорках, загремела, а когда, скатившись с горы, остановилась, она словно замерла. Тимошеньку всего избило, личико и рученьки все в ссадинах, из ран сочилась кровь, вытащили его полумертвого, а в ночи он умер. Но и без Тимошеньки у Оглоблиных шестеро: есть и отроки, есть и малыши. Самый малый, Федяшка, на болезненных ножках подошёл к матери и стыдливо оглядываясь на сидящих на завалинке баб, шепнул ей на ухо:
— Мам, а-а, какать! Мам, тлать!
— Вали тут! — разрешила ему мать высвободиться прямо тут перед сидящими на завалинке.
Федяшка, опроставшись, что-то болезненно захныкал.
— Ребенка запичкали сладостями, с него золотуха не сходит! — пожаловалась бабам Татьяна.
— А ты возьми его на руки, укутай и побаюкай, он и уснет, — порекомендовала Татьяне Дарья.
Зато куда ни глянь, везде Оглоблины ребятишки. Немножко поодаль от беседующих на завалинке сопливый карапуз Петька монотонно и плаксиво упрашивал своего старшего братишку Гришку:
— Гриньк, а Гриньк, отдай кружину! Какую ещё тебе кружину? Такую, какую ты у меня взял, и не отдаешь. Мама-то тебе что сказала: «Греха не делай, отдай», а ты греха делаешь, не отдаёшь». Отдай! — настойчиво требовал возвращения пружики Петька.
— Да куда она тебе нужна, эта самая твоя кружина, да вовсе не кружина, а
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 23
