нельзя некстати. Альвар, оставшийся единственным целителем с правом практики на весь корпус, не мог позволить себе даже нормальный выходной!
Поэтому, повесив халат на спинку своего кресла и демонстративно разложив на столе саквояж, он сообщил практикантке-неумехе, что ненадолго отойдет… По личному, кхм, вопросу.
Вопрос был действительно личным. Таких в жизни Граймса давно не случалось, и от спонтанного интереса, разжигавшего мысли, покалывало ладони.
Он должен понять, что случилось с мисс Хендрик в Либтоунской академии. Так просто девушки не хранят сияющую ауру с десяток лет. А в служительницы храма Имиры она точно себя не готовила.
Версия с кошмаром все явственнее крепла в голове: достаточно было увидеть, каким взглядом Эльза смотрит на хитанского гостя.
Интересный случай… Интересный. И он все время был под носом. Альвар старался не замечать: не хотел увязнуть в чужой истории и в чужой боли. Но последние границы он разломал вчера и теперь не мог игнорировать чутье, толкавшее в Либтоун.
Варх знает, зачем ему было нужно во всем разобраться. Но было. Нужно.
Страховочные тросы отщелкнулись, судно взмыло под самый Звездносвод, и Граймс нервно схватился за поручень. Гхарров воздушный транспорт! Здоровье мисс Хендрик слишком дорого ему обходится. Но раз уж взялся за «лечение»… Граймс никогда не бросал пациентов на полпути.
***
В Либтоунской академии было довольно живенько. По круглому полигону разлетались искры стихийных спаррингов, на лужайке перед главным зданием группа студентов занималась магической медитацией… Граймс прошагал мимо, наметанным глазом определив вход в больничное крыло.
Ректоры академий имеют привычку скрывать неприглядные факты, способные нанести урон репутации учебного заведения. А вот целители вполне могут поделиться парой интересных историй за чашкой крепкого альта-цитронового взвара.
— Так что привело вас в Либтоун, дорогой коллега? Присматриваете новое местечко? — седовласый маг в приличных летах поставил кувшин на низкий стол. — Ректор давно намекает, что мне пора на покой…
— Я еще в Анжаре не всех продиагностировал, сир Саливар, — профыркал Альвар, принимая чашку из рук старика.
— С вашей одаренностью вы могли бы практиковать в Хитане, — проницательные водянистые глаза скребли по лицу Граймса. — Я слышал, вас даже приглашали… Эррен тесен, все про всех знают.
— Хитана шумна. И дурно пахнет.
— Ну уж получше Аквелука, — скрипуче засмеялся старый целитель. — Так что за интерес заставил самого Альвара Граймса покинуть удобное кресло на отшибе мира?
— Кое-что случилось здесь. Лет восемь-двенадцать назад, — он покрутил в пальцах чашку и осторожно отпил.
— Всякое бывало за эти годы, — развел руками Саливар.
— Я могу предположить, что в этом была замешана девушка. Эльза Хендрик, — Граймс постучал по губам. — И юноша по имени Кристиан Вейрон.
— То была страшная история, — покивал старик. — Ровно десять лет как минуло с тех пор. Я помню точно: тогда тоже был канун Весенних даров. Вам ли не знать, дорогой коллега, что в эту ночь от студентов можно ожидать всякого.
— Хотелось бы подробностей, дорогой коллега, — с тяжелым вздохом Граймс поставил чашку. Эти танцы его утомили.
— Обратитесь к ректору, он поднимет записи, если сочтет нужным, — собеседник не собирался облегчать ему жизнь и хладнокровно пожал плечами. — Тогдашний ректор, сир Дарриус, уже отошел от должности, передал дела новому… А я не консультирую ищеек, мой дорогой. И не раскрываю истории болезней моих пациентов.
— И не раскрывайте, — поспешно согласился Граймс. — Просто расскажите мне сказку. О страшном-страшном дне весенних даров… Эльза Хендрик теперь моя пациентка. Я бы хотел понять, как ее лечить.
— Вот как?
— Как-то так, — Альвар сцепил пальцы в замок и поджал губы в ожидании. Непробиваемый старик!
— Здесь рядом, на окраине Либтоуна, есть древний подземный храм Имиры Сиятельной, — смилостивился Саливар. — Было время, туда экскурсии водили. А затем это стало опасно, и место огородили чарами.
Старый целитель поднялся со своего кресла и прошелся по небольшому, скупо обставленному кабинету. Здесь не было кушеток и шкафов с медикаментами. Личное пространство, созданное для бесед и бумажной волокиты. Граймс никогда не просил себе отдельного помещения, ему хватало стола в диагностическом.
— Той ночью храм чудом устоял, — продолжал Саливар, разминая ноги. — Прямо под алтарем случился сильнейший разрыв материи, вырвалось много тварей изнанки.
— Разрыв? — удивленно переспросил Альвар.
Он ожидал услышать другую историю. Полную боли и унижений.
— Маг-гвардейцы, следившие за священной землей и получившие сигнал с экрана, подоспели вовремя, — покивал старец. — Они окутали святыню укрепляющими чарами и вытащили пострадавших на поверхность. Сильнее всех досталось девушке, она долго не могла прийти в себя. Ее нашли без чувств прямо под алтарем.
— А Вейрон? — Граймс тоже поднялся и подошел к собеседнику.
— Его среди пострадавших не было, — Саливар плотно сжал губы и медленно выпустил воздух через нос. — Но, не буду скрывать, слухи ходили… Ходили, да.
— Что за слухи?
— Что он затеял один опасный ритуал и обманом уговорил юную сирру Хендрик стать добровольной жертвой. Но доказательств не было, а сама она не назвала никаких имен.
Горло обожгло горечью, и Граймс расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
— Я уговаривал ее написать заявление ректору и все в нем подробно рассказать. Девушка попала ко мне в руки, и я определенные выводы сделал… О том, что там произошло, — хмуро объяснял старик. — Но она и рта не раскрыла. Только потребовала забрать у нее практические часы и статус сирры. И перевелась в другой корпус, на теормаг.
Значит, ритуал. В ночь сиятельных даров. Что может добровольно пожертвовать невинная девица в забытом храме?
— Когда ее ко мне доставили, я диагностировал сильнейшее изнеможение. Магическое истощение, эмоциональное. По телу шли ссадины и ушибы, — монотонно перечислял целитель. — Картина была схожа с той, что я видел как-то… после применения одного зелья. Допускаю, что ей дали его насильно. Девушка горела, агония мучила ее. Любовная агония, коллега.
— «Жетемия»? — догадка вышла крайне горькой.
— Весьма популярна у студентов в канун «Весенних даров», — покивал в окно Саливар. — Ее сияющая аура давала мне понимание, что непоправимого не случилось, но… С этим ведь надо потом как-то жить, сир Граймс?
— Как-то жить…
— Никто не понес наказания, — целитель постучал пальцами по подоконнику. — Завершив учебу, мисс Хендрик сразу покинула академию, даже на выпускной бал не осталась. И больше сюда никогда не возвращалась.
Глава 8
Его отсутствие в кабинете все же заметили. Это читалась по раздраженным лицам магов, дожидавшихся Граймса в диагностическом. Один только Райс выглядел отстраненным и безучастным.
Вот Джонаса, судя по дерганным движениям, пожирало беспокойство. Надо бы ему капель успокоительных выписать: больно нервная бедняге досталась должность.
— Имею счастье наблюдать, что мазь мисс Лонгвуд творит чудеса, — сухо пробормотал
