согласятся наши родители или нет, но я хочу этого всей душой.
– В моей семье тебя будут обожать, – заверил Сайрус, нежно отводя с ее лица растрепавшиеся волосы. Поцеловал ее в лоб и добавил: – Моя мать очень страдает, что у нее нет дочери. И, познакомившись с тобой, уже никуда тебя больше не отпустит.
Он снова притянул ее к себе для безрассудного поцелуя – и грохот волн внизу стал подобен звуку аплодисментов.
1921
6. Чертоги власть имущих
Бомбей, февраль 1921 года
Поблизости аплодировали.
Первин усилием воли вырвалась из воспоминаний. Двое хорошо одетых стражей-индийцев, стоявших у дороги, кланялись и хлопали в ладоши вслед губернаторской машине. Вот ведь лицемеры! С другой стороны, она сама едет в этой машине и не имеет права ни в кого кидать камень.
– Похоже, папочка, они тебя приняли за Джорджи, – проворковала Элис.
– Козырек-то закрыт, а под ним мы все на одно лицо, – откликнулся сэр Дэвид.
– Как знать, дорогой. – Леди Хобсон-Джонс непринужденно рассмеялась. – Совершенно не исключено, что именно ты станешь следующим губернатором.
– Тебе действительно этого хочется? – Элис явно была ошарашена.
Повисла долгая пауза.
– Я выполню любую волю правительства, – произнес наконец сэр Дэвид. – Но это крайне маловероятно.
Слова прозвучали размеренно, из чего вроде как следовало, что он совершенно не против занять этот пост. Ехать в одной машине с таким человеком было едва ли не предательством, потому что Первин случалось ходить на собрания индийцев, которые выступали за самоуправление. В Оксфорде и Лондоне они с Элис вдвоем посетили несколько таких встреч.
Наконец машина остановилась возле очень высоких ворот, за которыми возвышалось огромное бунгало бежевого цвета. Навстречу выскочили четверо охранников: двое отсалютовали машине, еще двое открыли ворота.
– Надежная охрана, – заметила Первин, подумав, насколько это не похоже на ворота ее дома, которые сторожит недотепа, склонный засыпать на посту.
– Президент печется о нас даже слишком рьяно, – отозвался сэр Дэвид.
– Мы сняли этот дом сразу, как только его построили в прошлом году, – пояснила Первин леди Хобсон-Джонс. – Первым жильцам не грозят ни крошки в ящиках столов, ни пятна в ванной. Я в полном восторге. И нам хотелось, чтобы Элис здесь было где развернуться.
– Мне он напоминает Сент-Джонс-Вуд, – заметила Элис.
– Почему бы это? – Леди Хобсон-Джонс, похоже, слегка опешила.
– Неогеоргианский стиль. Совсем не похоже на наш старый дом в Мадрасе. Вот там было настоящее индийское бунгало.
Элис говорила об Индии пятнадцатилетней давности – эпохе, когда отец ее занимал не такой важный пост. Первин едва не пожалела леди Хобсон-Джонс, которая явно была скандализована замечанием дочери.
– В определенном смысле неогеоргианская архитектура очень подходит для Бомбея, – произнесла Первин. – Город ведь вырос из Форт-Джорджа. Бунгало, конечно, новое, но стиль его свидетельствует о неизменности.
– Воистину так, – согласилась леди Хобсон-Джонс и чуть заметно улыбнулась Первин.
Поняв, что сумела заработать у непростой матушки Элис очко, Первин открыла дверцу машины и шагнула с подножки на землю. Сэр Дэвид сразу же вошел внутрь дома, а леди Хобсон-Джонс задержалась поправить капор, сбитый ветром на сторону.
Первин последовала за Элис – та помчалась в сад рассматривать изгородь, увитую оранжевыми и розовыми цветками гибискуса. Первин приподняла брови, выражая всем понятное: ты чем-то расстроена? Элис закатила глаза. Тут Первин сообразила, что Элис крайне неловко за машину, дом и своих высокомерных родителей.
– Мы с тобой еще отыщем настоящую Индию: там очень много самых разных людей и обычаев, ты не соскучишься, – пообещала Первин. – Я хочу, чтобы ты при первой же возможности пришла к нам в гости на настоящий парсийский ужин.
Глаза у Элис блеснули.
– Главное, пряностей побольше!
– У нас всё сладкое и пряное. Я прямо сейчас тебе принесла наших сладостей. – Первин протянула подруге коробочку.
– «Яздани», – прочитала на ней Элис. – Это сладости так называются?
– Это название кафе…
– Элис! – раздался издалека голос ее матери. – Иди познакомься с прислугой.
Из портика длинной вереницей вышли слуги и встали по стойке смирно. Первин насчитала восьмерых в форме и четверых мужчин и мальчишек в пыли и лохмотьях – видимо, садовников.
Элис спрашивала у каждого имя; отвечали ей без запинки, с разными акцентами. Память у Элис была завидная: Первин не сомневалась, что она почти всех запомнит.
Мать Элис не спросила, какого дочь мнения об интерьерах дома, – видимо, чувствовала, что больше критики не стерпит. Первин удивилась простоте меблировки: низкие диваны, стулья с неброской кремовой обивкой, кое-где высокие зеркала и портреты пожилых англичан. В целом создавалось впечатление интересной гармонии.
Гвендолен Хобсон-Джонс повела девушек вверх по лестнице красного дерева – она изгибалась плавной дугой. Наверху оказался длинный коридор, с обеих сторон – ряды дверей. Миссис Хобсон-Джонс открыла ту, что находилась в самой середине.
– Представляю тебе твою новую спальню, Элис. Ничего общего с университетской квартиренкой.
Просторная спальня была оклеена бледно-розовыми обоями и обставлена модной ротанговой мебелью. Но удивительнее всего оказалась ее форма – в виде полумесяца. Сквозь пять высоких эркеров открывался умопомрачительный вид на бледно-голубую океанскую воду, испещренную яркими искрами.
– Какой вид! – произнесла, помолчав, Элис. – И сколько места! Мне одной явно многовато. Да и розовый уж всяко не мой цвет.
– Ты это заслужила, – ответила ее мать. – С одной стороны вид на море, с другой – на особняки на Малабарском холме.
Элис вздохнула, переместилась от одного окна к другому.
– Будь у меня бинокль, я могла бы рассматривать людей, которые ходят там по дорожкам. Первин, у тебя твой сохранился?
– Да. Я им даже сегодня воспользовалась. – Первин гадала, улучит ли момент рассказать Элис о своих тревогах. Да и стоит ли? Подруга только что с дороги и явно очень устала.
– Мамуля, а ты знаешь, кто живет по соседству? – Элис сморщила нос, глядя на огромное бунгало, этакий двойник дома Хобсон-Джонсов. Причем стояло оно так близко, что разделяла их одна лишь изгородь, увитая гибискусом.
– Эдвард Липстай, генеральный директор грузовой пароходной компании «Белая звезда». – Леди Хобсон-Джонс стояла так близко, что до Первин долетал запах ее цветочных духов. – У него двое неженатых сыновей. Младший изучает экономику в Кембридже; второй здесь, работает в отцовской компании. Ты обязательно должна с ним познакомиться. Он друг мистера Мартина.
Элис наживку не проглотила, вместо этого осведомилась:
– А кто живет в бунгало поменьше, на склоне холма? Оно, на мой взгляд, более индийское, чем остальные.
Еще до того как машина свернула на Маунт-Плезантроуд, Первин обратила внимание на длинную оштукатуренную стену: сверху на ней торчали острые осколки стекла. Отсюда было видно, что за
