чего хуже, и нож в спину воткнуть. Надо располагать людей к себе.
Кирилл некоторое время обдумывал слова Олега, а потом поменял местами чашки с кофе, пробормотав:
– Если позволишь.
Олег рассмеялся:
– Вот, можешь еще десертом поменяться.
– Нет, десертом, пожалуй, не буду, – Кирилл тоже засмеялся, представляя себе абсурдность ситуации.
– Эх, люблю сладенькое, – сказал Олег, придвигая к себе блюдце.
Кирилл медленно помешивал кофе, совершенно не спеша приступить к десерту. Олег к этому времени уже доел весь свой торт и бросал недвусмысленные взгляды на нетронутый «Наполеон» Кирилла.
– Ну что, ты не будешь? – спросил он друга.
– Да, да, угощайся, конечно, – Кирилл подвинул тарелку. – Я уже наелся.
Но перед тем, как неумолимо занесенная ложка Олега отполовинила и этот торт, Кирилл дернулся к «Наполеону» и отсек большой кусок:
– А вообще, знаешь, пожалуй, я тоже угощусь.
Олег улыбнулся и поддел ложкой оставшуюся половинку:
– А ты становишься опасным человеком.
– И, между прочим, превосходно себя в связи с этим чувствую! – сказал Кирилл, с довольной улыбкой жуя свой десерт.
– Мне эта идея нравится, – Олег положил ложку на блюдце и взглянул прямо на Кирилла.
– Ведь отчаянные времена требуют отчаянных мер, – с деланным пафосом сказал Кирилл. – Я чувствую, что это может привести к революции в мировоззрении наших детей!
– Ну и что мы можем сделать для начала? – Олег поглядел в сторону мирно веселящихся подростков.
– Прежде всего, необходимо расставить в головах у наших детей правильные приоритеты по отношению к родителям. В моей ситуации это самое подходящее время, пока Оля еще не пришла в себя от вчерашнего потрясения. Для тебя у меня тоже есть пара подходящих идей.
– Да? Быстро ты мыслишь, – Олег выглядел уже более заинтересованным, – ну, давай, выкладывай.
– Значит так, ты говоришь, он только и делает, что с компьютерами общается. А друзья у него какие-нибудь есть?
– Да какие-то ботаны чмошные. Ни одного нормального пацана. Но они все больше через интернет общаются, не ходят никуда.
– Ага, хорошо…
– Да уж куда лучше.
– И он, надо думать, не совсем уважает твой образ жизни, понятия?
– Ну-у, можно, наверное, и так сказать, – улыбнулся Олег.
– Я вот что думаю. Тебе надо раскрыться перед ним в новом свете, с такой стороны, с которой он тебя не видел. Но это надо сделать так, чтобы он стал как бы невольным свидетелем этой грани твоего характера, ну, чтобы он тебя зауважал.
– В компьютер, что ли, начать с ним играть?
– Не обязательно. И даже, скорее всего, и не нужно. Потому что его реальные ценности связаны не с компьютерами как таковыми; это он протестует против того, что его окружает. А комп дает уход от надоевшей реальности.
– Как-то заумно все это ты объясняешь.
– Ну почему. Я уверен, внутри он стремится к контакту с отцом, и хочет быть достойным тебя, но что-то в прошлом заставило его свернуться и спрятаться в свою раковину. Может быть, ты иронизировал над ним, или показал ненароком какую-то неприглядную сторону своей, хм… деятельности, которую он не захотел принять.
– Слушай, – перебил Олег, – но я даже не знаю, что я сделал, чтобы он так от меня отстранился…
– Олег, это сейчас и не важно. Конечно, ты можешь понять по мере развития событий, что не так пошло, но теперь не нужно искать виноватого и горевать о том, что было сделано. Сейчас, – воодушевленно сказал Кирилл, – важно то, что мы можем сделать.
Олег внимательно слушал своего друга. Видно было, что перспектива перенастройки отношений с сыном волновала его.
Кирилл продолжил:
– Вот твой сын. Не может быть, что у парня нет мечты о том, чтобы стать сильным. Я уверен, что во всех этих играх он видит себя героем и всем тем, кем он не может быть в реальной жизни. Нам надо дать ему возможность увидеть, что он может. Как, например, я, – улыбнувшись, сказал Кирилл, – ты мне только что помог выбраться из скорлупы обыденности, и я тебе очень благодарен… Хотя и немного странно себя чувствовал, когда посылал все эти агрессивные флюиды тому человеку.
Олег засмеялся:
– Ну ладно, давай попробуем создать эту твою контролируемую реальность.
Глава 3 Сырники без сметаны
Холодильник «ЗИЛ» завибрировал всем своим пожилым существом, передавая дребезжащую волну стаканам и графину, стоящим на его пожелтевшем от времени теле. Не желая полностью включаться в реальность, Кирилл потихоньку, звук за звуком, впускал в себя утро: вот зажурчала вода по проходящему рядом стояку, через секунду загудели трубы водопровода и тут же, через рассохшиеся деревянные рамы в кухню влетел стук захлопнувшейся двери подъезда. По выверенной годами траектории зрачки Кирилла пробежались по разводам на потолке, спустились вниз по трубе газопровода и уперлись в ГДР-овский кухонный гарнитур с обшарпанными дверцами. Теперь направо, к часам, «семь пятнадцать – о, проспал чуть-чуть – давно со мной такого не бывало!», – и завкафедрой немецкого языка медленно сел на тахте, опустил ноги на холодный линолеум и, не найдя на привычном месте своих тапочек, ёжась, шагнул в реальность.
В коридоре щелкнул выключатель и, судя по шустрым шлепкам босых ног, Оля уже шмыгнула в ванную. «Теперь ещё пятнадцать минут ждать.» Кирилл подошел к раковине и включил воду. Холодная струя с журчанием наполнила чашку, из которой он пил чай вчера ночью и, переливаясь через край, помчалась в слив. Кирилл подставил руку под воду, и та взяла его ладонь в свое ледяное рукопожатие, постепенно отвоёвывая хозяина ото сна.
– Кровать убирать думаешь? – раздался голос его матери, неслышно подошедшей к двери.
Кирилл вздрогнул, но не обернулся, а лишь отдёрнул руку из-под воды и шумно вздохнул.
– Сейчас, мам, только встал.
– Опаздываешь?
– Нет, всё под контролем.
Кирилл подошёл к тахте, удачно втиснутой между холодильником и столом. По-армейски быстро скатал постельное бельё в тугой бочонок, увенчанный торчащим краем подушки с выцветшими розовыми цветочками, левой рукой распахнул дверцу антресолей и легко забросил свою постель наверх.
– Сынок, тебе сырники или омлет?
– Давай сырники, они у тебя очень вкусно получаются!
Мать Кирилла, Таисия Михайловна, уже довольно пожилая женщина в зелёном халате, прошла к плите и начала греметь сковородками.
– Ох, уж эти завтраки, когда же тебе кто-то поспособней, помоложе будет готовить…
– Ну мам, не начинай…
– А что мам? Сорок лет уже «мам». Ладно…
В подъезде опять хлопнула входная дверь.
– Чайник лучше вон, поставь, я тебе сегодня с пустырничком заварю, а то, вон, какой нервный с утра, прямо орёшь чуть что.
– Мама, когда я…
– И вообще, когда ты собираешься дочь воспитывать, а то
