был очень мил и галантен. Вот бывают же такие приятные мужчины! Благоухающий парфюмом, гладко выбрит, элегантен, просто глаз радуется смотреть на него, он опять принес мне огромную корзину яблок. Я словила себя на том, что невольно кокетничаю с ним:
— У меня вся надежда весной на вас. Хочу привести в порядок свой сад, и мне нужен будет совет специалиста.
Сосед галантно слегка поклонился:
— Я к вашим услугам, мадам!
Мы разговаривали, стоя в саду, и вдруг я увидела, что через низкий забор за нами наблюдает Ольга. На голове у нее было повязанное что-то наподобие чалмы из синего шелкового платка, который придавал ей вид богемный и неуместный в таком городке, как этот. Она, не прячась, стояла и смотрела молча в упор, не отводя от нас глаз, и ее не смутило, что она оказалась замечена, а вот я почувствовала неловкость. Симеон догадался, что я кого-то увидела, и обернулся. Ольга резко повернулась и пошла прочь по улице.
— Это очень странная женщина, очень, — сказал Симеон, — она давно живет в городе, но, знаете, как-то не прижилась тут. Она считает себя художницей, рисует пейзажи и продает их, слава богу, не тут, тут ее пейзажи никому не нужны. У нее пропала дочь много лет назад при странных обстоятельствах, наверное, не смогла больше жить с такой странной матерью, что не сделала Ольгу нормальнее, как вы понимаете, — Симеон сказал это таким тоном, что казалось, призывал меня к пониманию Ольгиной ненормальности, — будьте с ней осторожны, она может увидеть в вас свободные уши, потому что в городе всем надоела история исчезновения ее дочери, и уже никто не хочет ее слушать.
— У нее был какой-то конфликт со Шнайдером?
— Со Шнайдером? — удивился он в ответ. — С чего вы решили? Да вроде бы нет. Но, если честно, мы не знаем. Не общаемся с ней.
— Мы? — уточнила я.
— Ну, я и жена, — уточнил Петриков, — а Шнайдер — наш давний знакомый, мы с ним даже когда-то в одном классе учились.
— Вы — ровесники? — тут уже была моя очередь удивляться. — Никогда бы не подумала.
Шнайдер был для меня старик, а вот Симеон еще мог быть отнесен к категории интересных мужчин.
Было заметно, что сосед это понял:
— Это потому, что я живу с одной женой всю жизнь и не бегаю по бабам, простите, по женщинам, как Шнайдер.
— Да, вы с Меланьей — просто образцовая пара, — польстила я им.
Вспомни черта, как говорится. Со стороны их участка уже семенила к нам мадам Петрикова с начесом на голове и в своем неизменном коричневом пальто.
— А я тебя везде ищу! — обратилась она к мужу, а потом с довольно неискренней улыбкой уже поздоровалась со мной.
— А мы тут Ольгу обсуждаем, — ответил ей муж.
— Ольгу?! А чего ее обсуждать? — удивилась Меланья. — Она странная женщина, чужая нам, чуждинка она!
Меланью совершенно не смущало, что я тоже чужая в этом городе и в этой стране. Такт, видно, не был ее сильной стороной. Муж ее слегка смутился и сказал, что его жена имела в виду совершенно не то. Интересно только, что же тогда она имела в виду?
Мне была непонятная эта ситуация, хотелось как-то внести для себя ясность в странном отношении местных к Ольге. Такое горе: пропала дочь, а ее считают ненормальной.
Я могла выспросить подробности при случае у Симеона Петрикова, но, честно, немного побаивалась его странную жену, возникающую ниоткуда в самый неподходящий момент, как только я оказывалась рядом с ее мужем. Потому расспросить все у Шнайдера мне показалось менее опасным — у него не было своей Меланьи.
И вскоре такой случай мне представился. Возвращаясь домой из магазина, я заметила Шнайдера, который пытался сгребать в кучу листья в своем садике, орудуя граблями левой рукой, потому что правой он опирался на палку. Получалось это у него не очень хорошо, а ветер все добавлял и добавлял работу.
— Привет! Как дела? — я начала осуществлять свой план.
Мой сосед с удовольствием использовал этот повод, чтобы прекратить свой сизифов труд.
— Привет!
— Кофе хотите?
Глава 4. Старая история и ее действующие лица
Я налила кофе и протянула чашку Шнайдеру, сидящему в моем рабочем кресле на кухне.
— Обычно в таких случаях говорят, что следователь был слишком молод и неопытен или, наоборот, собирался на пенсию и это было его последнее дело, но у меня нет таких оправданий. Наоборот, моя карьера была на пике. Мы как раз обезвредили банду сербов и перекрыли крупный канал трафика торговли людьми из Боснии, я возглавлял расследование, и мне досталась часть фанфар и восторга публики. Шеф мой в ту пору был уже не молод и не хотел никуда двигаться дальше, потому перевод и повышение предложили мне. И я принял это предложение и перешел в столичную полицию через пару месяцев. Но за это время и случилось исчезновение молодой девушки в нашем городке, Элены, дочери Ольги. Они приехали сюда лет пять до этих событий. Элена тогда была подростком, потом окончила школу и осталась в нашем городке, хотя вроде бы была не глупая и могла легко поступить в университет. Я не знаю, почему она не уехала, как многие ее одноклассники, может, не хотела оставлять мать одну, и пошла работать горничной в гостиницу при курорте, а однажды не вышла на смену. Потом выяснилось, что и дома в ту ночь она не ночевала, а значит пропала еще вечером.
— Ее так и не нашли?
— Не нашли, ни живой, ни мертвой. Разрабатывалось несколько версий. Курорт тогда был битком забит немецкими туристами, потому нашлись и такие люди в городе, которые намекали, что Элена занималась проституцией и попала на агрессивного клиента, а то и вовсе ее продали в бордель где-то в Германии. Плюс ходили слухи, что мать увезла ее от отца не просто так, он был садист и, возможно, расправился с дочерью, а другие говорили, что наоборот, что он был хорошим человеком, а истеричкой была Ольга, и Элена сбежала от нее к отцу. Вы же уже поняли, что у нас за городок: тут на сто людей двести сплетен. И была одна версия, вначале казавшаяся наиболее правдоподобной, что у нее был парень, и она сбежала с ним.
— Кто был этот парень?
— Это мы так и не выяснили. Но о парне говорила ее подруга, Габриэлла. Имени его она не знала, но была твердо уверена, что это кто-то
