Письмо Иосифа Джугашвили (Сталина)[8]
В Петроград, дом 17-а по 10-й Рождественской улице
Письмо для Аллилуевой Ольги Евгеньевны
Отметка военной цензуры: прочитано, допущено.
Глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, скоро четыре месяца, как освободился я из ссылки. Но снова без всяких причин был поставлен под административный надзор и потому никак не мог приехать в Петроград и лично поблагодарить Вас с Сергеем[9] за все.
Очень-очень Вам благодарен за Ваши добрые и чистые чувства ко мне и помощь в самую трудную для меня минуту. С самого февраля, как вызвали меня для призыва, я жил в Красноярске у Каменева[10]. После окончания ссылки засобирались мы в Москву. Лев Борисович уезжал первым и оставил мне оплаченную до мая комнату. Перестав получать арестантские и посылки от друзей и родных, финансовые обстоятельства мои были затруднены, но спасибо Вам с мужем, что поддержали меня тогда пятнадцатью рублями. Но поехать тогда мне было не суждено. Вскоре после Пасхи меня снова доставили в участок, и там, допросив, предписали до особого распоряжения из Красноярска не отлучаться. Тогда я узнал, что и Лев Борисович смог добраться только до Омска[11].
Многие товарищи тогда не подчинились, но их судьба вразумила меня воздержаться. В мае я остался без комнаты и перебивался случайными уроками, пару раз даже спал тайно у товарищей в паровозных мастерских. Но приютили они меня только из сострадания. Я видел, как освобожденчество овладевает ими, отчего вынужден был уйти. Просить Вас тратиться больше на меня не стал: Вам деньги самим нужны.
Доведенный до крайней нужды, к стыду моему, принял я на Иоанна Богослова[12] предложение отца Никодима. Мы оказались с ним знакомы по Тифлисской семинарии, и он, увидев бедственное положение мое, предложил пожить при храме, помогая ему псаломщиком. Странно, с семинаристских времен мне было так поначалу горько, а потом спокойно. На мое удивление, поддержку нашел я в тех, от кого меньше всего ее ожидал.
Отец Никодим проникся ко мне, предлагал положить меня в дьяки или найти к осени место народного учителя[13]. Он похлопотал за меня в полиции и у коменданта, и в начале июля я снова был вызван на призывной пункт. Там мне предложили пойти вольноопределяющимся в 7-ю Сибирскую воздухоплавательную роту, отбывающую в конце июля на фронт. Я не без облегчения согласился. Служба за кров и хлеб у отца Никодима меня уже тяготила, да и иной дороги домой у меня не осталось.
