В общем, милый Поль, я вздохнул свободнее, вернулся к реальности и стал думать. Итак: кто подбросил мне этот крест? Конечно, не Ролан; он, словно прокаженный, не выходит из своей комнаты. И не Симон. И не Рауль. Если бы меня хотели напугать, это можно было сделать проще. Например, положить крест на стол, чтобы он сразу бросался в глаза. Кому могла прийти в голову эта несуразная идея — спрятать крест в таком месте, где я еще долго мог бы его не найти?
И тут мне в голову пришла ужасная мысль! Ведь этот крест мог попасть в мой чемодан в ту самую ночь, о которой я тебе вкратце рассказал. В таком случае он находится у меня уже третий день; если так, я пропал! Я растерянно глядел на свой указательный палец, на котором на манер наперстка была надета каска, и меня все больше охватывало беспокойство. Чтобы не напороться на неприятности, пожалуй, лучше всего сразу рассказать все папе. Папа, на помощь, я один не справлюсь! Меня могут обвинить в воровстве! Вдруг кто — нибудь зайдет ко мне в комнату и обнаружит крест — как мне тогда оправдаться? Я рухнул в кресло. Когда ты, старик, будешь читать эти строки, то согласишься, что ты в лучшем положении, нежели я. Все тебя балуют, холят, оберегают, а я оказался совсем один на переднем крае схватки с кем — то или чем — то абсолютно неведомым! Опасность где — то совсем рядом, я это чувствую!
Знаешь, что произошло дальше? Я уснул. Возможно, это была своего рода нервная разрядка. Я проспал почти час, а когда проснулся, оказалось, что я по — прежнему держу в руке крест. Помню, в детстве я прижимал к себе какую — нибудь игрушку, чтобы быстрее заснуть; на сей раз эту роль сыграл крест. Разозлившись на себя, я бросил его в чемодан, отправился в ванную и подставил голову под струю холодной воды. Немного успокоившись, я сказал себе: «Держись, Без Козыря, не сдавайся! Ты оказался в замке, полном тайн, но это не значит, что надо бежать к папочке и умолять его забрать тебя отсюда!» И, знаешь, это меня отрезвило. Я понял: крест мне подкинули именно для того, чтобы заставить уехать из замка! А уехать я должен буду не один… Значит, отец и сын Робьоны здесь кому — то мешают; а поскольку я более эмоционален, начать решили с меня. Они, видимо, думают, что у мальчишки не хватит сил сопротивляться. Ну что ж, посмотрим!..
— Главное — это молчать. Папе я не скажу ни слова. Ты ведь помнишь — я с самого начала решил не рассказывать ему ничего из того, что узнаю? Теперь это уже не игра; я буду молчать, чтобы не помешать его расследованию… Я быстро сменил носки, закрыл чемодан, дважды повернул в замке ключ и вышел из комнаты.
Пойду — ка я на берег. Мне нравится этот бескрайний, открытый всем ветрам пляж. Здесь я, как нигде, чувствую себя свободным и счастливым. А если найти уютную ямку наверху, в дюнах, и укрыться в ней, как в норе, то становится совсем тепло и спокойно. Тогда приходят совсем другие мысли; мне уже кажется, что меня никто не преследует, а наоборот, это Ролан Шальмон оставил мне маленький подарок, узнав от Симона, как мне понравилась его коллекция… Я так и вижу, как он бесшумно входит ко мне в комнату и, прижав палец к губам, шепчет: «Это тебе, дорогой Франсуа; я знаю, ты сможешь это оценить». Я принял крестик за попытку выгнать меня из замка, а на самом деле он мог быть знаком дружбы. Почему бы нет?.. Вот такие мысли приходят мне в голову на пляже. В этом и состоит чудодейственная сила открытого пространства и западного ветра, который прилетает сюда с самого края света.
Я чувствую себя очистившимся, спокойным, словно заново рожденным. Итак, решено: буду осторожен, немногословен, всегда начеку. Обещаю себе сохранять хладнокровие. Совершенно ясно, что мне ничто не угрожает. И как только я избавлюсь от этого креста… Да, именно это я должен сделать в первую очередь. Я встаю и отряхиваю прилипший к телу песок. Я должен вернуть крест хозяину! Надо играть по — честному. Это не значит, конечно, что надо заявлять: он — де лежал под моими носками. Просто скажу, что я его нашел, не уточняя, где именно.
Я возвращаюсь, изо всех сил стараясь не думать больше обо всем этом. Я ведь уже принял решение! Достаю из чемодана крест и каску. Как жаль с ними расставаться! Эти маленькие вещицы вначале напугали меня, а теперь стали по — настоящему дороги. Вздохнув, я отправляюсь на поиски Симона. Почему Симона? Да потому, что, как ты помнишь, именно он приходил как — то мне на помощь. Обратиться к Раулю Шальмону? Но, во — первых, я не представляю, как себя с ним вести, в во — вторых, он тут же все расскажет отцу. А к Симону я почему — то чувствую доверие.
Но его нет ни за стойкой, ни в конторе. В конце концов, нахожу его в саду за замком — он срезает цветы для столовой; каждый стол там украшает вазочка с одной — единственной розой.
Я без предисловий обращаюсь к нему:
— Можно с вами поговорить?
Симон удивленно поднимает на меня взгляд. А я добавляю:
— Желательно, чтобы нас никто не видел.
Он осматривается, затем указывает на сарайчик, где хранится садовый инструмент.
— Что — нибудь случилось, мсье Робьон?
Я показываю крест. Он подскакивает от неожиданности — честное слово, я не преувеличиваю, — осторожно берет его у меня и качает головой, что, похоже, означает: «Так я и знал…»
— Я нашел его у себя в чемодане, — поясняю я.
Симон молчит.
— Мне кажется, он из коллекции мсье Шальмона.
Опять молчание.
— Я его не украл!
Не отвечая, Симон выглядывает из сарайчика, осматривается, потом поворачивается ко мне и спрашивает:
— Вы никому об этом не говорили?
— Никому!
— Когда вы его нашли?
— Сразу после обеда.
— Пойдемте…
И мы отправляемся в комнату, где развернута битва под Верденом. Симон зажигает свет и подходит к книжному шкафу в глубине комнаты, — раньше я не обращал на него внимания. Выдвинув ящик, старик говорит:
— Посмотрите.
В ящике лежит несколько десятков точно таких же крестов. Есть здесь и каски — самые разные, в том числе английские и остроконечные немецкие.
— Мсье Ролан иногда фантазирует, — объясняет Симон. — Когда он закончит свой труд, то сохранит только кресты, без касок. А пока он так развлекается…
Странная атмосфера этой комнаты гипнотизирует меня; даже голова немного кружится. И развлечения же однако у старого господина Шальмона…
— Мне показалось, на кресте можно прочесть чьи — то инициалы. Или это цифры?
— Это действительно инициалы. Мсье Ролан помечает каждую новую каску инициалами своих близких. Вот здесь — мои: С. А., Симон Арлан. А тут — видите? — А. Д. Это означает Анри Дюрбан. Каждый вечер, прежде чем лечь спать, хозяин делает полдюжины крестов. Без этого он не может заснуть. Вполне невинная привычка, правда ведь?
— Но при чем здесь Дуомонское кладбище?
— Ох, даже не знаю, рассказывать ли вам об этом… Обещаете сохранить все в тайне?
