снова на заводе. Кроме всего прочего, родственница Малики сказала, что видела ее вместе с другой дамой на набережной. Ничего удивительного в этом нет — они устраивались в «Чачу-бухачу» одновременно. Однако она могла что-то знать. Сразу человек не всегда соображает, что может оказаться важным. Пораспрашиваю.
На следующий день вся компания снова заняла свои места — точно, как было во время злосчастной дегустации.
— Итак, — провозгласил Герман, включив диктофон и приготовившись делать записи в своем блокноте, — сейчас мы поминутно, а если надо, и посекундно, проверим, как все происходило с момента вашего прихода в этот зал. Мы уже знаем, что бокалы сюда принесли чистые, а в бутылках никакого яда не было. Нелли Павловна поставила перед каждым на поднос по десять бокалов. Все это видели — она брала чистый бокал, который только что был тщательно вымыт… слава Ковиду, всю посуду обработали прямо на ваших глазах… затем поставлен на поднос. Так было дело? — обратился Герман к Нелли Павловне и Лене, которая как раз и занималась обработкой специальным раствором всей задействованной посуды.
Обе женщины кивнули.
— Получается, нам надо восстановить все, начиная с того момента, когда перед каждой из вас поставили бокалы.
— А если ее случайно отравили? — спросила одна из стажерок. — Хотели кого-то другого, а сыпанули ей.
— Теоретически такое могло случиться. Но вряд ли. Именно сейчас мы и пытаемся восстановить всю картину, чтобы понять, когда яд мог быть подсыпан. Лена, поставьте бокалы перед свидетелями.
Лена расставила специальные подносы с выемками под основания бокалов. Затем, вместе с Нелли Павловной, она начала расставлять посуду.
— Делайте все так, как вчера. Не останавливайтесь, если не останавливались тогда, — попросил Герман. — На меня не обращайте никакого внимания.
Женщинам сложно было не обращать внимания на детектива, но они старательно пытались следовать его инструкциям. После того, как бокалы расставили, Лена отошла в сторону и села на стул возле шкафа с посудой. Нелли Павловна взяла первую бутылку. Герман заранее попросил принести те же вина, что были на дегустации, и разливать их в той же последовательности.
— Белое сухое молодое, — объявила Нелли Павловна и показала всем бутылку.
«Повторение — мать учения», — подумал Герман.
— Наш сорт винограда, который мы выращиваем в этой области двадцать лет. Хорошо подходит для… — И она начала разливать вино, параллельно комментируя, подо что его обычно подают.
Вторым она разливала молодое красное.
— Обычно мы так не делаем, — говорила Нелли Павловна, — но я всегда сразу после первого бокала белого наливаю молодое красное, чтобы дегустаторы почувствовали разницу, — она начала рассказ про дегустируемый сорт, призывая стажерок сначала поболтать вино в бокале, потом посмотреть на стенки бокала, потом сунуть в бокал нос и понюхать, и только затем чуть пригубить.
Все увлеклись процессом, немного позабыв, зачем собрались. Но тут одна из женщин, сидевших с левого края стола, вскрикнула:
— Постойте!
Народ аж вздрогнул, те, кто начал пробовать вино, чуть не поперхнулись.
— Что случилось? — спросил Герман.
— Я вспомнила! В тот момент, когда разлили вино, и Нелли Павловна нам объясняла, как правильно дегустировать, Лена пошла окно отрывать. Его заело, она дергала за ручку, а мы даже встали ей помочь. Я особо никого позади себя не видела… Точнее, не следила, кто встал, кто не встал. Но мы прервались.
Лена передернула плечами.
— Да, стало жутко жарко. Эта дегустация была вчера первой, а на ночь мы окна закрываем. Стало жарко, и я увидела, что окна закрыты. Пошла к ближайшему и начала дергать. Окна старые, поэтому иногда заедают.
— Почему сразу не сказали об этом? Я же спрашивал, прерывалась ли чем-то дегустация! — насупил брови Герман.
— Я лично забыла, — развела руками Нелли Павловна.
Остальные тоже развели руками и закивали: забылось на фоне более трагического происшествия. Да никто и не подумал, что это может быть важно. Ну открыли окно, что тут такого. Герман попросил продолжить дегустацию вплоть до момента падения Малики со стула. Никаких иных отвлекающих моментов не обнаружилось.
— Что ж, — объявил Герман, — а теперь возвращаемся к происшествию с окном.
— Какое ж это происшествие?! — несколько нервно взвизгнула Ленка.
— Вот и посмотрим. Нелли Павловна, снова налейте того красного и повторите начало процедуры. Все остальные, когда Елена пойдет открывать окно, действуйте точно также как вчера. В том же порядке вставайте и идите ей помогать. Кто остался на месте, оставайтесь сидеть за столом. Примите ту же позу — если обернулись к окну, то и сейчас обернитесь. Вы, — обратился Герман к Ирине — женщине, сидевшей рядом с Маликой, — сначала делайте то, что вы делали. Потом опишете, что делала Малика. Насколько вы заметили, конечно, ее действия…
***
Без головы думалось куда лучше, чем с козлиной. Сейчас мысли сбивались, путались и никак не хотели выстаиваться в логические цепочки. Ничего удивительного: козел он и есть козел, пусть и маленький. Хотелось бегать, щипать травку, мекать-бекать, а желание вернуться обратно в человеческий мир притуплялось и теряло четкие очертания. Он постарался напрячься. Какая-то мысль цеплялась за мозг, пытаясь заставить его вспомнить важное.
— Что, козленочек, хмуришься? — неожиданно послышался голос Аленушки. — Пригорюнился? Говорила тебе: не пей из реченьки, не пей из прудика, не пей из озерца… А вам мужикам, бесполезно советы давать — все равно по-своему сделаете. Короче, наслаждайся жизнью. Недолго осталось, скоро тебя жарить будем, — она захохотала и потянула его дальше.
Вскоре они дошли до дворца. Из него вышел царь, сильно смахивающий на того, который мчался за котом с сапогами в лапах.
— Ах, каким ветром к нам такую красавицу занесло! — заохал он, театрально заламывая руки. — Женюсь, право слово, женюсь! Сей же момент! Вы согласны, девушка?
Аленушка покраснела, поправила платочек и скромно ответила:
— Согласна, царь-батюшка, разве ж от такого предложения отказываются. Только одна у меня к вам просьбочка.
— Глаголь, девица! — благосклонно позволил царь, решив, что с него не убудет.
— Козленочка тоже надо бы оставить со мной. Это братец Иванушка. Несмышленыш еще. Выпил водицы из озерца и оборотился в козла.
— Некоторые и без воды козлами становятся, понимаю. Бери своего братца и пойдем к свадебке готовиться.
Долго ли коротко ли, ходит козленочек по лужку перед дворцом и думу думает. Чего-то свербит в его кучерявой головушке, а толку — ноль. Тут мимо кот тихонько проходил. Говорит:
— Скоро тебя жарить будут. Быстрее думай.
— Как жарить? — всполошился козленок. Опять вышло только «бе-ме», но кот о смысле звуков догадался.
— Аленушка ведьмой обернулась. Велела костры жечь, а тебя освежевать и пожарить.
«Вот же напасть! Про то я и пытался вспомнить!» —
