выражало апатию, глаза Рахав сияли.
Не вставая со своего места, Йошуа громогласно произнес: “Гости и хозяева, иудеи и язычники! Мой старинный друг Калев имеет сообщить всем и каждому весьма важные новости, которые кого-то обрадуют, других приведут в замешательство, а иных потрясут. Приступай, Калев!”
Калев вышел на середину лужайки и приготовился говорить. Несколько озадаченные неожиданным началом, хозяева и гости приготовились слушать. Удивленные Рахав и Накман переглянулись.
— Всем собравшимся здесь хорошо известно, — начал Калев, — что мы, иудеи, избранный Богом народ, завоевываем эту землю, по праву, данному нам Господом. Мы одержали блестящую победу в Йерихо, но, к несчастью, потерпели поражение в Ае.
— Неужто у иудеев брачные переговоры начинаются с перечисления военных побед и поражений? — шепнул Накман сестре.
— Удивлена не меньше тебя, — ответила Рахав брату.
— По повелению Всевышнего, — продолжил Калев, — мы с помощью жребия провели расследование, которое показало, что один из наших офицеров, Ахан его имя, совершил тяжкое преступление, присвоив себе принадлежащее Господу имущество. Гневаясь на свой народ, Бог временно приостановил содействие нам.
— Это давно всем известно, зачем было собирать нас? — разочарованно проговорила Рахав.
— Странно, очень странно, — с тревогой заметил Накман.
— Я прошу внимания! — строго и громко воскликнул Йошуа, — говори дальше, Калев!
— Ахан был казнен, — возобновил речь Калев, — и поэтому Господь простил иудеям грех одного из них, и позволил избранному народу продолжить победный путь.
— Переходи к делу, Калев! — нетерпеливо призвал Йошуа.
— Я перешел к делу уже тогда, — еще более нетерпеливо ответил Калев, — когда впервые задался вопросом о справедливости обвинения в воровстве командира с прекрасной репутацией и о чистоте суда над ним!
— Не нравится мне эта возня! — сказала Рахав на ухо брату.
— Я ничего хорошего не жду от этого народца! — поддержал Накман.
— Тихо! — крикнул Калев, — прошу слушать и не перебивать! Для начала я повторю известные и неоспоримые факты. Итак, внимание! Наш вождь Йошуа имел определенную сердечную склонность к Рахав, а та, в свою очередь, любила его. Более того, он подумывал взять Рахав в жены, а она горячо желала соединить с ним свою судьбу.
— Можно было бы избежать подробностей личного характера, — проворчал Йошуа.
— Почему, Калев, ты говоришь о любви в прошедшем времени? — возмутилась Рахав.
— В деле дознания нет незначительных подробностей, а уместность прошедшего времени станет очевидной к концу рассказа, — ответил Калев своему командиру и Рахав.
— Излагай дальше, — подстегнул Йошуа.
— По признанию Рахав, — продолжил дознаватель, — Ахан был страстно влюблен в нее, и в то же время возможность брака между нею и Йошуа не являлась тайной для него. По этим двум причинам, как сообщила мне Рахав, он из ревности отговаривал Йошуа от намерения жениться на ней. Ища пути к сердцу возлюбленной, юный командир предлагал ей огромное богатство взамен на согласие стать его женой. Рахав ценила любовь Ахана, но замуж хотела выйти за Йошуа и только за него. Не исказил ли я твоих признаний, Рахав?
— Нет, не исказил, — раздраженно бросила Рахав.
— Несколько слов о брате Рахав, — сказал Калев, — теперь будь внимателен ты, Накман. Как все мы знаем, наши бойцы убили твоих детей и жену. Поэтому ты задумал мстить иудеям.
— Да, так было, но сестра убедила меня оставить мысль о мести! — возразил Накман.
— К этому мы еще вернемся, — заметил Калев, — а сейчас добавлю, что, по твоему собственному признанию, ты сам лишил себя богатства, зарыв принадлежавшие тебе двенадцать золотых статуй вашего кланового божества в общую могилу жены и детей — чтобы они, мертвые, не знали нужды в ином мире.
— Верно говоришь, дознаватель, — крикнул Накман, — да только тебе, иудею, не понять моего сердца!
Упрек Накмана остался без ответа. Калев попросил воды. Утолив жажду, он обратился к Йошуа: “Не возражаешь, если я перейду к вещам, менее приятным для некоторых из присутствующих здесь?” В ответ Йошуа сделал жест рукой, означающий одобрение и ободрение.
***
— Повторю важные вещи, — начал Калев, — нам известно следующее: Рахав горячо желала супружеского союза с Йошуа. При этом она знала, что Ахан убеждал Йошуа не жениться на ней. Сия целеустремленная особа умеет ликвидировать препятствия на пути к задуманному. Поэтому я делаю следующее логичное предположение: Рахав вполне могла быть заинтересована в устранении Ахана, дабы не стоял на дороге.
— Какая наглость! — возмутилась Рахав, — еще немного, и мне пришьют дело о побитии вора камнями!
— Калев, — сердито бросил Йошуа, — не слишком ли часто ты упоминаешь мое имя всуе? Это непочтительно по отношению к вождю!
— Ты не возражал против моего расследования, дорогой Йошуа, — не менее сердито ответил Калев, — теперь будь добр терпеть. А тебя, Рахав, я попрошу выражаться лояльнее. Мы, иудеи, не шьем дел!
— Продолжай! — буркнул Йошуа.
— Теперь присмотримся повнимательнее к деяниям Накмана, — сказал Калев, — он имел намерение причинить нам некое зло. По свидетельству его сестры, и по его собственному утверждению, Рахав якобы отговаривала брата от сего умысла. Возможности проверить справедливость этих слов нет. Но есть факт: Накман солгал, когда заявил, что свои двенадцать золотых статуэток зарыл в могилу к погибшим жене и детям!
— Негодяй! — вскричал Накман, — ты раскопал могилу, нарушив вечный сон покойных! Ты не нашел там статуй? Стало быть, кто-то из вас, иудеев, слепых отвергателей бытия мертвых, ограбил мою несчастную семью! Убили, да еще и наследуете!
— Сбрось личину страдальца, лицедей! — гневно воскликнул Калев, — могила никем не тронута. Бывшие боевые друзья Ахана помогли мне найти твои статуэтки. Идолы находятся в пещере, вон за тем холмом.
— Калев приходил к нам и расспрашивал о командире, — сказал первый друг Ахана.
— Мы показали ему клад Ахана, — добавил второй друг.
— То были другие статуэтки! — взвилась Рахав.
— Нет, не другие! — возразил Калев, — их вид в точности совпал с твоим описанием, Рахав, и изрядная тяжесть идолов говорила о том, что это не позолоченная глина, а чистое золото!
— Зачем ты лгал, Накман? — возмущенно спросил Йошуа, — правда настигает лжеца!
— Лжет Калев, — парировал Накман, — моя совесть чиста!
— Ты спрашиваешь, зачем Накман лгал, — обратился Калев к Йошуа, — я отвечу тебе. Как видно, он вовсе не оставил мысль о мести, да руки коротки. И тогда он задумал сотворить зло чужими руками. Где есть умысел, там есть и вина. Накман подкупил Ахана своими золотыми статуэтками!
— Бред! — возопил Накман.
— Бред! — подхватила Рахав.
