Размыкаю губы.
Просто размыкаю губы, а кажется, что в очередной раз за какую-то черту шагаю. И все… Больше делать ничего не нужно. Чарушин воспринимает это как согласие и, прикрывая веки, с отрывисто-хрипловатым выдохом толкается мне в рот.
Черт возьми… Черт…
Моя ладонь беспомощно соскальзывает к основанию. Он заполняет. Шокирует, превосходя все мои ожидания. Лишает способности дышать. Вызывает ту стадию паники, которая слишком велика, чтобы сиюсекундно начинать что-то предпринимать.
Я цепенею.
Пока пытаюсь понять свои ощущения, член упирается мне в горло. Чарушин, лихорадочно трепеща ресницами, содрогается всем своим сильным телом и гортанно стонет.
Меня накрывает озноб. Сердце, одурев от переизбытка эмоций, оголтело заходится. В ушах рождается звон. На глаза набегают слезы. Едва удается их сморгнуть, сталкиваюсь с темными кипящими колодцами глаз Чарушина.
Боже, он еще и смотрит…
Какая-то часть меня в ужасе от того, как это выглядит с его стороны… От того, что я позволяю ему с собой делать… И от того, как мы будем общаться после… Но обстоятельно обмозговать это я не успеваю. Артем подается назад и полностью выскальзывает из моего рта.
– Дыши.
Не то чтобы он шепчет. Чувствуется, что его голос садится непреднамеренно. Режет низкими сиплыми нотами, вызывая очередную порцию дрожи во всем моем перезаряженном теле. Невольно упиваюсь этим затяжным колотуном. И, наконец, натужно возобновляю легочную вентиляцию.
– Расслабься, – в нашей новой реальности это звучит как приказ.
Пока я отупело разглядываю выпуклые и пульсирующие синеватые вены на его пенисе, Артем выдает еще какой-то гнусный мат, тяжело выдыхает и заходит мне за голову. Прихватывая за плечи, подтягивает к себе. Охаю, когда моя голова оказывается полностью на весу, а распущенные волосы принимаются за уборку пола.
Глаз Чарушина больше не вижу. Перед взором раскачивается кажущийся огромным и жутко пугающим с такого ракурса член.
– Не больно?
Никакой былой заботы этот вопрос, безусловно, не содержит. Просто это Артем Чарушин. Даже с теми, к кому у него не осталось никаких положительных чувств, он ведет себя по-человечески. Покатая доска впивается в шейные позвонки, но ничего иного, кроме как выдать фальшивый отрицательный ответ, произнести я не могу.
– Нет…
– Хорошо, – подытоживает сухо.
Широкие ладони ложатся на мою пылающую грудь и с силой припечатывают непрестанно трясущееся тело к гладкому полотну стола. Возможно, он пытается меня успокоить, на деле же срабатывает, как дефибриллятор – пронизывает тело дополнительными мощнейшими импульсами тока.
– Знаешь, как охуенно ты сейчас выглядишь? – спрашивает, вгоняя меня этим странным вопросом в ступор. Впрочем, ответа от меня, как вскоре выясняется, не требуется. – Ничего охуеннее я никогда в жизни не видел.
Как это воспринимать, не знаю. Это чересчур грубо, чтобы сошло за комплимент. Но вместе с тем слишком откровенно, чтобы не впечатлиться той страстью, которую он не смог удержать. Решаю не придавать особого значения и не зацикливаться. Очевидно, что внешне я ему все еще нравлюсь. Это Чарушин не скрывает. Демонстрирует вполне охотно.
Отшагивает. На короткий миг мне даже удается поймать его взгляд – он абсолютно безумный.
Разряды… Разряды… Разряды…
– Дыши, – вновь эта короткая команда, которая сама по себе не должна пугать.
Но, черт возьми, именно страх она из меня и выбивает.
Судорожно вздыхаю. Только это и успеваю сделать, прежде чем Артем наклоняется и, заставляя меня вскрикнуть и выгнуться дугой, прижигает языком мой сосок. Кусает его и тотчас всасывает. Одновременно с этим скользит ладонью по моему животу. И нет, сейчас определенно не успокаивает. Миновав лобок, раздвигает пальцами изнывающую сверхчувствительную плоть и с хлестким хлюпаньем размазывает вязкий нектар между складками. Чтобы выдержать эти прикосновения, замираю. Однако мгновение спустя, едва пальцы Чарушина находят клитор, резко под ним дергаюсь.
«Пососи мне… Соси, Дикарка…», – эхо этого порочного предложения совсем не планирует стихать.
Повторяется и повторяется, каким-то удивительным образом усиливая все мои ощущения. Почему он не попытался продолжить? Понял, что с меня никакого толку не будет? Ему совсем не понравилось у меня во рту? Неудивительно. «Сосать» я не умею. А сообразить и сымпровизировать не успела. И что теперь?
Из-за долгого висения вниз головой вся кровь туда сливается. Однако это почему-то не помогает мне думать. Лишь повышает давление и сбивает и без того рваное дыхание.
Я готова кончить. Несмотря на жуткий дискомфорт и эмоциональную потерянность, словно лишенное интеллекта существо, глухо постанываю и лихорадочно двигаю бедрами навстречу умелым пальцам Чарушина.
– Да… Пожалуйста… Да… – мычу, теряя остатки контроля.
Губы Артема тут же оставляют мой сосок, прокладывают мокрую дорожку от груди по шее, подбородку и впиваются мне в рот.
Целует… Боже, как же я люблю, когда он меня целует… С такой безудержной страстью. С таким ошеломляющим голодом. С таким звериным отчаянием!
Сердце не справляется перерабатывать все те эмоции, которые этот контакт вызывает. Не справляется. Барахлит, вынуждая меня беспорядочно дергаться и всхлипывать.
Мое тело буквально подкидывает, но я никак не пытаюсь это остановить. Позволяю Чарушину все – яростно терзать мой рот, жестко ласкать промежность, сминать и щипать пальцами грудь.
Взрыв во мне неминуем. Он приближается. Артем это чувствует и… отрывается. Надсадно дыша, направляет взгляд мне между ног и вдруг так резко хлопает по пульсирующему клитору, что мой вскрик перекрывает даже развратный всплеск плоти.
– Раскисшая киска, – комментирует с интонациями, которых я понять не могу.
А потом… Оставляя мою голову без поддержки, стаскивает меня еще чуть ниже, широко расставляет ноги и погружает в мой распахнутый рот член. Так глубоко, что я ощущаю его где-то в глотке.
Давлюсь и заливаюсь слезами.
– Что ты делаешь? – пищу, едва Артем извлекает налитый похотью орган.
Видеть его лицо не могу. Он не позволяет. И меня это неожиданно бесит.
– Не зажимайся. Дыши носом, – выдает все те же команды. – Просто расслабься и позволь мне трахать свой рот.
«Трахать…»
Звучит жутко грязно. В какой-то мере отталкивающе, да. Но вместе с тем я чувствую, как его колошматит от желания. И меня это странным образом заводит пуще прежнего. А учитывая то, что я и без того уже была на грани оргазма, накал моего возбуждения достигает запредельных высот.
Непонятно зачем киваю и… открываю рот. Чарушин без промедления принимает приглашение. Загоняет член практически на всю длину. Я дышу и изо всех сил стараюсь не зажиматься. Концентрируюсь на том, как он пахнет, как ощущается, как натужно дышит, как часто стонет.
