Невольно представил, как вот в таком виде она будет сидеть в моем доме у камина и открывать подарки на Новый год вместе с подросшим Витей. Чертово воображение!
Медсестра быстро отреагировала на столпотворение.
- Вам что тут? Проходной двор? Это палата интенсивной терапии, вообще-то! Здесь определенные условия соблюдаются для детей. Так что оставили необходимое и вышли немедленно. Если вы родители Тополева (она подняла Витю на руки, осторожно придерживая головку), то сообщаю, что он чувствует себя прекрасно.
Мы с Мией вдвоем уставились на нашего ребенка, закутанного в светло-голубую пеленку.
- А теперь ему нужно поесть. Мамочка, вы молоко принесли?
- А? Дда...совсем растерялась, - отчего-то покраснев, Мия прошла в палату и протянула медсестре пузырек с молочком. - Вы его сами покормите, пожалуйста, а я выйду поговорить...
- Идите-идите, мы справимся, - медсестра незамедлительно приступила к выполнению своих обязанностей, быстро потеряв к нам интерес. Я бы хотел попробовать покормить ребенка сам, но понимал, что при Мие делать этого не стоит. Такой поступок вызовет слишком много вопросов у нее и подозрений. А этого допустить никак было нельзя.
Пройдя мимо меня, Мия вышла обратно в коридор, а я поплелся за ней…
********
- Что вы...ты здесь делаешь?
Мия устало прислонилась к дверям, ведущим в отделение. Я встал напротив, нервно сминая свидетельство в руках. Мне все еще трудно было поверить, что она стала матерью моего сына. Такая недосягаемая, и в то же время...моя по-настоящему единственная. Скрывать собственные чувства от нее было невероятно сложно, особенно когда она смотрела так искренне и уязвимо, будто одно мое слово было способно разрушить целый ее мир. Я не хотел столько для нее значить, не заслуживал. И не хотел давать ложную надежду. Вдруг мы никогда не сможем быть вместе. Унижать ее ролью любовницы я не намеревался.
Мысленно собравшись, я протянул ей свидетельство, подметив, что пальцы у меня изрядно дрожали. Мия же, увидев, что у меня в руке, покраснела.
- От...куда? Его ведь Лара должна была привезти... - она буквально вырвала у меня документ и, аккуратно сложив, засунула в широкий карман халата.
- Извини. Я сказал, что собирался заехать к тебе, поэтому она передала мне свидетельство.
- Ты... его смотрел?
Я не сдержал улыбки. Она переживала, что я мог увидеть отчество ребенка.
- Нет. А что, там есть что-то интересное для меня?
- Ннету, - Мия сглотнула. - Просто...эээ... это же не просто бумажка, а документ! Его не дают посторонним! - на слове "посторонним" Мия вспыхнула. - И вообще, ты не ответил на вопрос, зачем ты здесь? Только свидетельство завезти? Зачем тогда пришел к ребенку? Мог бы ко мне в палату сразу зайти.
Да, это была ошибка. И слишком подозрительно. Люди не заходят просто так не к своим детям, не интересуются их здоровьем и не приносят необходимые вещи. Хотя, о последнем мне говорила Лариса, поэтому можно было и оправдаться.
- Я приехал поговорить, а твоя подруга сказала, что ребенку кое-что надо купить, и я решил, раз уж все равно заеду, то завезу свидетельство и вещи, почему бы и нет...
Мия смотрела на меня настороженно, и по выражению лица я мог догадаться, что она оценивает сказанное. Технически это не было ложью. Просто я воспользовался необходимостью, чтобы потворствовать собственным желаниям: увидеть ее и Витю.
- Я верну.
- Что?
- Деньги за вещи. За все, что ты купил нам...
- Умоляю тебя, Мия! Не говори глупости! Тебе в декрет уходить, а я - твой начальник. Кто пойдет тебе навстречу, если не я?
Меня оскорбила мысль, что она подумала, будто я потребую назад деньги за купленное ей и моему сыну! Но если быть до конца честным, обычно начальники не носятся со своими подчиненными, не покупают детские вещи их новорожденным детям и не посещают роддом чуть ли не каждый день. А так как Мия не знала, что настоящий отец Вити действительно я, то ей мое поведение могло вполне обоснованно казаться странным.
- Кстати, о работе, - продолжила она. - Меня скоро выписывают. Поэтому я выйду ненадолго. Необходимо оформить декретные и отпуск по уходу за ребенком. Пока Витя будет в отделении недоношенных, я смогу доработать неделю или две, правда находиться на работе буду неполный день. Надеюсь, не нужно объяснять, почему?
- Я вообще не ожидал, что ты собираешься выходить на работу! Не стоит переживать по этому поводу! Ни твоя зарплата, ни декретные никуда не денутся. Отдыхай. Просто зайдешь за доку...
- Прошу тебя, Руслан, - Мия заправила локон темных волос, выбившийся из хвоста, - мне нужно отвлечься. Все, что я делаю последние дни - это плачу и переживаю. Переживаю и плачу. К ребенку за весь день меня от силы пускают трижды. После перевода в отделение недоношенных, его тоже около недели, может, чуть меньше, будут наблюдать в отдельной палате и только потом нас определят вместе. Я с ума сойду в одиночестве! Только и думаю о том, как же я виновата…
Она почти рыдала, когда говорила. Я, может, и не мог до конца понять ее чувства. Ведь все же мать и отец - это не одно и то же. Но я попытался представить, что ощущает человек, запертый один на один со своим горем. Я тоже был один на один со своим.
- Слышала... ты уезжаешь? – прохрипела Мия, утерев слезы. - А Дамир на время твоего отсутствия займет твою должность...
Я кивнул.
- Верно... Я... все рассказал ему... про тебя… про ребенка…
- Что? Но почему?! Ты же обещал, что пока меня не выпишут...
- Он ничего не будет предпринимать, пока ты сама не сделаешь первый шаг, - прервал я ее пламенную речь. - Мне необходимо было ему рассказать, чтобы сдать тесты ДНК...
Мия закусила нижнюю губу.
- Так вы сдали...
- Да. Я взял для этого слюну ребенка. Как только будут готовы результаты, я их тебе предоставлю...
