Сблизившись с подводой, делаю вид, как будто что-то очень интересное происходит у них за спиной. Оба тупых бандюгана отворачиваются. То, что доктор прописал! Вот это уже удача, наверное. Это точно должно быть удачей. Просто обязано. Двумя руками вскинул пистолет, потянул спуск. «Маузер» хлопнул негромко, так же негромко лязгнул, выпустив маленькую свинцовую, подпиленную мной самим для большей убойности, пулю в затылок ближнему. И тут же следом я всадил еще две пули в голову второму, тому, что с винтовкой в руках, он даже реагировать не начал еще. Тут же пустил две пули в грудь вознице, лицо которого успело перекоситься от ужаса. А это был "писанный красавец" с багровой мордой, заросший до глаз, с носом, расплющенным на половину лица. Стрельба через «мокрый» глушитель и вправду совсем не впечатляющая по громкости, даже и не поймешь, что это выстрелы.
Теперь быстро зову двоих своих партизан и мы мигом переодеваемся. Срывая с возницы засаленную вонючую шапку и грязный тулуп и набрасываю их на себя. В сумерках мы, если не приглядываться, будем походить на убиенную троицу, и я тут же разворачиваю трофейную телегу. Подъехав к амбарным воротам, уверенно стучу в них. Я сразу юркнул в мертвую зону, чтобы из окон дома видно не было. Знакомой лошади и телеги будет достаточно. К тому же дождик окончательно прошел, зато легкий туман откуда-то взялся.
Почти сразу с той стороны послышались увесистые шаги, с лязгом откинулся засов, одна створка отворилась от толчка.
— Чего вернулись? Соскучились? — послышался хриплый голос.
Затем бравый красный интендант выглянул за ворота и с удивлением уставился в глушитель «Маузера», направленный в него. Высокий, в чистой новой форме, но волосы длинные, усы и бакенбарды. Прямо вылитая Богиня дискотеки из "Голубой Устрицы". Явный петушара! Так удивленный он и умер. В лице, прямо в скуле у него появилась дыра, он дернулся, но не упал, и тут же вторая дыра возникла у него во лбу. Я был спокоен, как ледышка. Убийство — это не удовольствие, а серьезное дело, требующее засунуть все свои эмоции куда поглубже.
Отправляю одного из своих бойцов позвать оставшихся партизан, другой пока возится у ворот и заводит захваченную телегу во двор. Сам же пока вылавливаю из кармана бекеши патроны и пополняю боезапас. Лишним не будет. Потом уверенно отворяю дверь в дом и захожу внутрь. Наглость – второе счастье! Воздух в комнате был отвратительным: запах давно немытых потных тел смешивался с запахами прокисших окурков и винного перегара. Стены были выкрашены в унылый зеленый цвет. Тут за липким столом с живописными остатками ужина сидело четверо грязных красноармейцев, и удивленно таращилась на меня, недоумевая, чего это я у них забыл. У "товарищей" от обильно выпитой сивухи уже наступила последняя стадия мании величия: когда ты самый умный, самый сильный, самый мужественный во всей вселенной, и твой рост два метра без каблуков.
— Ты чё, бык в загоне, приперся? — не среагировал один из принявших на грудь "товарищей" сразу правильно.
Его короткие рыжие волосы были жесткими от высохшего пота, а под правым глазом синел фингал. В руке полный стакан самогона. Этот бравый герой как будто только что выполз из куска тухлого мяса.
Я почти чувствовал его мерзкий запах, мне в лицо пахнуло зловонием. Так вот ты какой, прославленный пролетарский дух! Словно подтверждая опасения красногвардейца, издалека донесся треск ружейных выстрелов, надо же почти успел. Поднимаю Маузер и на противников обрушивается град пуль. Их я уже не жалею. Тут нормальных людей быть не может, вали всех, пусть Господь их сортирует в свободное время. Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп, хлоп-хлоп по две двойки в грудь каждому. Ноздри обжег запах пороха. Все кончено.
Черт, голова гудит, и в ушах звон, устал, как будто всю ночь вагоны разгружал. Мои партизаны рассыпаются по складу, обыскивая его в поисках уцелевших врагов, но, кажется всех большевиков мы здесь уже прикончили. Теперь срочно ищем пулемет, закрываем двери и ворота и готовимся отражать атаки красноармейцев и им сочувствующих. Скоро пулемет был найден и один и партизан, знакомый с "Максимом", подхорунжий Морозов с полудюжиной товарищей спешно оборудует пулеметное гнездо на крыше склада. Остальные бойцы ему в помощь за тягловую силу и в качестве огневой поддержки. Теперь нам остается только ждать развязки... Тут я уже на сегодня отвоевал свое... Навалилась какая-то слабость.
"Я в безопасности". Эта мысль унесла с собой страх.
Но тут лабиринт настоящий, вся война будет исключительно на удачу, кому больше повезет, и за спину к нам пройти труда не составит. И из защиты все больше деревянные заборы, которые любая пуля шьет легко и запросто, а нас тут всего одиннадцать... Хотя, если «товарищи» бездумно решат сюда войти на чистой борзоте – проблем особых не будет. Ничего, повоюем еще, повоюем. Мы уже неплохо их положили, уродов, очень неплохо.
Тем временем основная колонна дошла до ревкома. Там уже слонялись на улице и в коридорах двухэтажного здания остальные два десятка китайцев из "интернационального" отряда Шэн Сю-Чена.
Группа делает резкий рывок, а в это время двое часовых, расположенных у входа, тихо оседают убитыми. Взмахи кинжалов китайских друзей не оставили им шансов. Тела аккуратно придерживаются, чтобы они не падали слишком громко. Та же участь постигла еще двух красноармейцев разгружавших дрова с подводы у ревкома. И так же завхоза, приглядывающего за ними.
Моментально внутрь с клинками наголо уже ворвались охваченные жаждой крови узкоглазые бойцы из калмыков. Первую
