— Калло, я все видел! Ты уверен, что у твоей матери фиолетовые глаза? — Он знал, что Калло ранен в плечо, и это мешает ему прицеливаться, но все же… — Два промаха! Капитан непременно об этом услышит!
Калло не стал оправдываться. А Таан, ехидно усмехнувшись, прокричал литанию прощения:
— Милосердный Бог-Император, прости своему слуге Калло его грехи. Помни, что он всего лишь человек!
Несколько солдат в укрытиях рассмеялись.
Обстрел продолжался, но уже не так интенсивно. Часть огня была направлена вверх, на «Валькирию», но самое главное, что треть врагов уже прекратила сопротивление.
— Ударная группа «Круор» подтверждает тактическую оценку ситуации. Высадка начинается.
— Ого! Наконец-то они решили к нам присоединиться.
— Я тебя слышу, — прозвучал низкий и хорошо знакомый Таану голос. — Увидимся через секунду, шут.
Таан с довольной ухмылкой наблюдал за появлением «Круора».
В оплавленное отверстие купола устремились десять человек в черной как ночь броне. Они падали ногами вниз и открывали огонь еще на лету. Пока ударная группа спускалась по канатам, «Валькирия» неподвижно висела над храмом.
Лазган стандартного образца, изготовленный на оружейном мире-кузнице Кантраэль, на максимальной мощности выбрасывал красный раскаленный лазерный луч толщиной с палец. Лучи неприятно фиолетового оттенка с ослепительно-белой сердцевиной с ревом вырывались из винтовок десяти спускавшихся солдат. Пораженные этими выстрелами бойцы Остатков мгновенно вспыхивали факелами и падали замертво в догорающей одежде.
— Штурмовики! — крикнул кто-то из Остатков, и разрозненные группы врагов обратились в бегство.
Один из одетых в черное солдат уложил двух врагов по обе стороны от кричавшего и отстегнул спусковой трос. Он в три широких шага догнал убегающего противника, повалил его на пол и заколол обоюдоострым боевым ножом.
— Не спеши, — буркнул штурмовик, вонзив лезвие в шею изменника.
Остатки отделения Таана, выскочив из укрытий, присоединились к «Круору». На пару десятков секунд зал осветился безумной пляской лазерных огней: красных лучей лазганов и фиолетово-белых лучей хеллганов «Круора».
Меньше чем через минуту после высадки штурмовиков в зале стало тихо, если не считать звона в ушах кадийцев. Последний из солдат Остатков СПО был убит выстрелом в голову, когда он, стоя на коленях, молил о пощаде, уверяя, что у него не было выбора.
— Очень жаль.
С этими словами его палач, безликий в полностью закрытом шлеме с затемненным визором, отвернулся от падающего тела и осмотрел зал. Взгляд Бана Джевриана из-под зеленого визора остановился на фигуре Таана. Направившись к лейтенанту, мастер-сержант на ходу расстегнул зашипевшие замки крепления шлема, обнажив гладко выбритый череп с начавшей пробиваться каштановой щетиной вокруг рта. Фигура Бана Джевриана не отличалась атлетической пропорциональностью кадийцев; скорее, это было нагромождение пластов мышц на крепких костях, заключенное в черный панцирный доспех. Его хеллган, соединенный с ранцем толстым кабелем, издал похожий на мурлыканье звук при отключении и был убран в кобуру.
— Сэр. — Голос Джевриана гулко раскатился по залу, затем он отдал честь и воспроизвел знамение аквилы. — Отделение касркинов «Восемь-ноль-восемь» докладывает об успешной высадке.
— Вы не слишком спешили.
Таан ответил салютом на салют.
— Очень смешно. Ты настоящий шут, — без тени улыбки ответил Джевриан.
Он не часто улыбался. Шутки, заставлявшие большинство людей корчиться от смеха, могли в лучшем случае лишь на мгновение приподнять уголки губ Джевриана.
— А где Яун?
— Мертв, — ответил Даррик. — Его выбросило в эту дыру при взрыве стены.
Касркин пожал плечами:
— Он остался мне должен немного денег.
— Твоя доброта не имеет границ.
— Как скажешь. Какие приказы?
Таан наскоро пересчитал своих оставшихся людей и вспомнил имена, на которые придется выписывать свидетельства о смерти, как только они выберутся из этой дьявольской дыры.
— Тейд нас отзывает. Мы бежим.
— Мы никогда не бежим.
— Мы бежим. Таков приказ капитана. Когда на твоем шлеме появится такое же серебро, как у него, я, может быть, и спрошу твое мнение, мастер-сержант.
— Мы никогда не бежим! — почти прорычал Джевриан.
Разговаривать с сержантом касркинов было все равно, что дразнить одетого в броню медведя, но он был прав. Ударные силы Кадии никогда не убегали, справедливо гордясь этим вот уже десять тысяч лет. Списки летописцев были полны названий отрядов, которые предпочли погибнуть, но не отступать перед Архиврагом.
— Мы никогда не бежим, — повторил Джевриан.
Вся его массивная фигура излучала опасность. От нее веяло мощью.
— Нет? Но мы бежали два месяца назад, — негромко заметил Таан. — Мы бежали на Кадии.
Джевриану нечего было на это ответить. Он повернулся к своим воинам и поднял сжатый кулак — сигнал построиться.
— «Круор», держать оружие наготове. Давайте сделаем так, как говорит этот герой.
— Немедленно отступить к «Химерам».
Приказ Тейда разошелся по отделениям с той же поспешностью, что и предупреждение Осирона пятнадцать минут назад. Восемьдесят восьмой отступал в нарушение всех приказов. От этого у многих солдат сжималось горло, но никто из офицеров не мог оспорить оценку ситуации, данную капитаном.
— Если мы останемся здесь, мы погибнем. А если мы погибнем, мы тем более не сможем достичь цели. С Шестым полком Януса все кончено. Нам был дан приказ оказать им поддержку или в случае провала Януса удержать монастырь. При нашей численности эта задача невыполнима, и следует взглянуть на вещи реально. Немедленно отступаем к «Химерам».
Приказ выполнили все отделения, кроме одного. Кроме отделения самого Тейда. Капитан не собирался уходить, пока не проверит заявления Сета. Определение «изменники» могло относиться к любому из множества грешников. А он хотел знать наверняка.
— Открыть эти двери. — Тейд показал на створки молчавшим цепным мечом, но покачал головой, когда Зайлен поднял свой плазмаган. — Нет, Зайлен. Ты должен быть готов стрелять, когда двери откроются. Сет, прошу.
Псайкер плотнее запахнул серую кожаную куртку на своем тщедушном теле. Его рука с растопыренными пальцами в перчатке из такой же серой кожи медленно протянулась к двери. Температура воздуха понизилась на несколько градусов. Дыхание кадийцев срывалось с губ белыми облачками пара.
Двери вздрогнули. Потом еще раз. С окружающих фигур посыпалась пыль, как будто ангелы стряхивали с себя пудру. После третьего толчка один из ангелов — изображение самого святого Катура — упал и разлетелся по красному ковру бесчисленными осколками.
