нахожу это милым, когда ты раздражительна.
— Я не хочу, чтобы ты находил меня милой. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
Он кивает головой в сторону машины. — Тогда прокатись со мной. Я трахну тебя сейчас и вытащу из своей системы.
— Иди к черту, — говорю я ему, пытаясь высвободить его руку. Я задыхаюсь, когда он сжимает мой сосок. Есть укус боли, но под ним лежит странное напряжение. Это кажется странным, но на самом деле я не совсем ненавижу это.
Но я ненавижу его.
— Не знаю, почему мне это так нравится, — бормочет он, играя с моей грудью. Я вскипаю, когда он проводит большим пальцем по соску, ласкает мою плоть, сжимает ее. Как будто мы друзья, и он делится чем-то конфиденциально, он говорит мне: — Я, как правило, человек который предпочитает задницы. Но я даже не прикоснулся к твоей еще.
— Конечно нет, — говорю я, снова пытаясь отстраниться, но его рука только крепче сжимает меня. — Послушай, я “действительно” пытаюсь не создавать тебе проблем, Картер, но ты делаешь это невозможным. Что с тобой не так, придурок? Когда у тебя проблемы из-за чего-то, ты должен перестать это делать, а не возвращаться снова и снова, чтобы сделать еще хуже.
Его объяснение простое и сокрушительное одновременно. — У тебя нет власти надо мной, Зои. Я знаю, что ты испортила год Джейка, может быть, ты гордишься собой, но мы оба знаем, что ты не можешь испортить мой. Ты не можешь прикоснуться ко мне. Можешь попробовать, если хочешь. Я похороню тебя, если ты это сделаешь. Я бы не советовал, но, черт возьми, если твоя честь так чертовски важна для тебя, давай, бери меня, принцесса. Посмотрим, кто выйдет окончательным победителем.
Я знаю, что он прав, но эту несправедливость трудно проглотить.
— “Или”, — говорит он, отпуская мою грудь и переводя взгляд на дорогу, когда машина тормозит перед моим домом, — Ты можешь кататься вместе со мной. Пожинать плоды. Ты уже отсосала мой член, так что я должен тебе ужин, не так ли? — почти дразнит он, проводя ладонью по внешней стороне моей руки для нашей приближающейся публики. — Просто скажи да.
— Нет.
— Как хочешь, — бормочет он, отпуская меня и отступая на шаг. — Увидимся завтра. Обязательно изучи эти записи. Ты можешь чему-нибудь научиться, — говорит он, подмигивая, прежде чем рухнуть на водительское сиденье и закрыть дверь.
Я обхватываю себя руками, когда он заводит двигатель, но не жду, пока он уедет с подъездной дорожки. Вместо этого я направляюсь в дом за этими записями. Теперь, когда он это сказал, я беспокоюсь, что он написал то, что моя мама не должна видеть, и я оставила их на кухонном столе.
Я едва успеваю войти в дверь, а она идет ко мне с широко раскрытыми от волнения глазами. — Ты не сказала мне, что встречаешься с Картером Махони. Как это случилось? Особенно со всеми этими делами с Джейком. Они товарищи по команде.
— Я знаю, кто они друг другу, — бормочу я. — Я правда не хочу об этом говорить, мама. Мы с Картером не встречаемся. Он мудак.
— Слушай, Зои, этот мальчик только что принес тебе суп, потому что ты заболела дома, — говорит она скептическим тоном, граничащим с лекцией. — Он не кажется мне мудаком. Я думаю, может быть, ты слишком придираешься. Это точно будет не в первый раз.
Конечно, она знает. Потому что зачем спрашивать, есть ли у меня законная причина так относиться к нему, когда она может просто надеяться и молиться, чтобы вместо этого я встречалась с ним? Моя мать — физическое воплощение блаженного неведения, и хотя обычно я могу с этим справиться, сейчас это уже слишком.
— Неважно, — говорю я, направляясь на кухню и хватая свои записи. Я смотрю на них, вижу строки слов, но складываю бумагу и засовываю ее в карман, даже не просматривая их.
Мама идет прямо за мной по пятам. — Я думаю, ты должна дать ему шанс, Зои. Не все мальчики плохие. И он хочет отвести тебя к Портеру. Разве это не было бы так мило? Только представь выражение лица Бетси после всех тех ехидных замечаний, которые она сделала о тебе с Джейком.
— Он мне не интересен, понятно? Опустим.
— Но почему? — спрашивает она, следуя за мной. — Он красив и популярен, он из прекрасной семьи, и, похоже, ты ему очень нравишься. Может быть, если люди увидят, что он встает на твою сторону, они перестанут так нас всех доставать из-за твоей ссоры с Джейком.
Она такая поверхностная. Я ненавижу, что ее так волнует, что думают другие люди, что она готова закрывать глаза на мои проблемы, если Картер сможет заставить их исчезнуть. Ребенком я пошла по ее стопам и тоже бесконечно беспокоилась о том, что другие люди думают обо мне. Повзрослев, я поняла, что столь высоко ценить мнение других — это кратчайший путь к страданию, и я не хочу идти по этому пути. Моя мама так и не пришла к такому выводу.
Если она собирается агитировать за него всю ночь, я не собираюсь сидеть здесь и слушать это. Вместо того, чтобы идти к столу, чтобы поесть теперь, когда Хэнк дома и ужин готов, я направляюсь к лестнице.
— Куда ты идешь? — моя мама зовет меня вдогонку.
— В мою комнату. Я не голодна. Я собираюсь вздремнуть.
Поскольку я была «больной», она отпускает меня без возражений, но я подозреваю, что это всплывет снова. Мне так неудобно даже думать о том, что произошло вчера, поэтому я действительно не хочу говорить ей, но мне, возможно, придется, если она продолжит толкать меня к Картеру.
Он своеобразный парень, и его ненормальность пробуждает во мне академический интерес, но у него также такое явное социальное преимущество, что он вполне законно опасен. Картер считает, что он выше закона. У него есть деньги, талант, популярность и тщательно выстроенный фасад всеамериканского золотого мальчика. У него есть все, поэтому он может делать все, что ему заблагорассудится. Дело в том, что я не сделала ни черта плохого, но уже трижды подвергалась преследованиям, издевательствам и оскорблениям — и это было за то, что я связалась с лучшим ресивером Картера, а не с самим Картером.
