со мной!
Енох возмущенно померцал, но, видя, что я демонстративно его игнорирую, исчез.
— Барсик, иди сюда! — позвал я, — кис-кис сюда, дурень.
Кот осторожно выглянул из-за печки и уставился на меня желтоватыми глазами-крыжовниками.
— Жрать хочешь? — спросил я и насыпал прямо на пол немного творогу.
Барсик юрко скользнул к еде, подошел, понюхал, сердито чихнул и уставился на меня с осуждающим видом, мол, а где жратва.
— Ну извиняй, брат, чем богаты, как говорится, — вздохнул я, — вот не надо было этого вредителя слушать и петуха выпускать. Сейчас бы мы с тобой навернули полезного бульончика.
Я закинул «еду» к остальным продуктам и уныло пошел во двор: агитбригада готовилась к выступлению и мне нужно было помогать.
Во дворе нервно суетилась Клара, то ей декорация разонравилась, то транспарант помялся, то костюм доярки найти не могут. Я предложил помощь, но ей явно было не до меня. Иногда, глядя на неё накануне представления, мне казалось, что вся вот эта нервотрёпка — для неё своего рода некий ритуал, традиция.
Скотина петух сидел неподалёку и насмешливо смотрел на меня.
Война была объявлена без объявления войны.
— Генка, помоги! — Жоржик, кряхтя, тащил большой раскрашенный щит.
Я уцепился за противоположный край и помог дотащить до повозки с реквизитом. Идти до места, которое сельсовет выделил нам для представления было недалеко, но декораций и реквизита накопилось столь много, что мы решили взять одну телегу.
Затем мы грузили канаты. Их ещё предстояло растянуть над импровизированной сценой, и Люся на них будет танцевать с горящими факелами.
— Ты бы потеплей оделся, — глянул на меня Жоржик, пока мы пару минут выделили на передышку, — мы же до ночи там будем. Что-то ветер поднимается. Смотри, Генка, замёрзнешь, простудишься. Лечить тебя тут некому.
— Схожу тогда оденусь, — согласился я.
— Сильно не спеши, я сейчас эту подводу туда к сцене отвезу, а потом мы с тобой остальное догрузим.
— А там разгружать разве помочь не надо? — спросил я.
— Да нет, там Гришка и Виктор, так что помогут. Ты утеплись лучше.
— Сделаю! — обрадовался я, и пока выдались пару свободных минут и меня не пригрузили делать ещё что-то, со всех ног ломанулся домой.
В доме было темно как в той синей части тела бабуина, о которой так беспокоилась рябая бабёнка. Я зажег лучину и взял полупиджак.
От него несло петушиным дерьмом и застарелым потом. В общем, с одеждой нужно было что-то решать, и то срочно. Я невесело усмехнулся, вспомнив заплесневелый хлеб. Тут жрать нечего, а я о фраке беспокоюсь.
— Генка, — заискивающим тоном обозвался Енох.
— Вот! — я показал призраку загаженный пиджак, — и как я в этом сейчас на представление пойду? А там, между прочим, холодно. И вот скажи мне, Енох, что лучше — замёрзнуть и заболеть или быть в тепле, но вонять петушиным дерьмом?
— Ты сердишься, человек, — сообщил мне Енох.
— Не то слово, — подтвердил я. — Причем настолько сержусь, что сегодня же попрошу Гудкова разрешить мне ночевать в фургоне. А сюда больше ни ногой, раз такие вредители здесь!
— Я же объяснил… — начал было Енох.
— Да мне пофиг, что ты там кому объяснил! — отрезал я, — из-за тебя я сегодня остался голодным, выспаться ты мне своими разговорами не дал. Зачем мне такое соседство? Нет, пойду в фургон. А ты сиди здесь еще триста лет, в темноте и сырости.
— Генка… — заволновался Енох. — Я же извинился.
— А что мне твои извинения? — фыркнул я, — я от них сытым стану? Новый пиджак появится?
— Как я могу загладить свою вину? — совсем поник Енох и даже мерцать почти перестал.
— А что ты можешь делать?
— Да не особо что-то, — вздохнул Енох.
— Опять врёшь? — разозлился я, — ладно, мне пора, скоро представление, а я тут тебя разговорами развлекаю.
— Подожди, Генка!
— У тебя есть две минуты, чтобы всё рассказать. А я подумаю, полезно ли мне тратить на тебя время или общайся с петухом, — выставил жесткие требования я.
— Ну, про Барсика ты уже знаешь… — признался Енох.
— Слушай, а ты можешь в петуха влезть и его прямо в суп прыгнуть заставить? — осенила меня гениальная мысль.
— Дело в том, что Барсик — кот, — начал Енох.
— Давай без преамбул, я тороплюсь, — напомнил я.
— Я могу устанавливать связь только с некоторыми животными, да и то, ненадолго, — сказал Енох. — Кот, ворон, сова, летучая мышь…
Я мысленно возликовал — это открывало широкие перспективы. Но решил не показывать столь откровенный интерес, поэтому со скучающим видом спросил:
— А в хомяка можешь?
— Нет.
— Жаль, можно было бы отправить хомяка в королевскую сокровищницу… — размечтался я и хохотнул.
Енох укоризненно посмотрел на меня и ничего не сказал.
— Это всё?
— Могу глаза отвести, — начал перечислять Енох, — могу небольшой предмет двигать, листок бумаги, например, или затушить свечу…
— Это всё?
— Ну ещё так, по мелочи, — уклончиво ответил Енох.
Ну ничего, дай мне только время, и мы с тобой разберемся.
— А пошли со мной на представление, — предложил я, — разве тебе не интересно?
— Интересно! — от воодушевления Енох замерцал. — Но увы, это невозможно. Я тебе уже говорил.
— А где эта доска? — спросил я.
— Зачем? — испугался Енох.
— Оторву и возьму с собой на представление, — сказал я.
— А если я развоплощусь? — забеспокоился Енох.
— Вполне возможно. Но у нас один тип говорил, что кто не рискует, тот не пьет шампанское.
— Мудрая мысль, — восхитился призрак.
— Ладно, мне пора бежать, — пожал плечами я и направился к двери, — А ты сиди здесь в одиночестве еще триста лет. Как раз обдумаешь эту мудрую мысль. Если, конечно, сельсовет дом не снесет лет через пять.
— Подожди! — крикнул Енох так, что у меня аж мурашки по коже пошли.
— У тебя полминуты, — заявил я.
— Я согласен. Пошли покажу, где доска, — дрожащим от волнения голосом сказал Енох.
Глава 6
Ну и что вы думаете?
Древний призрак трясся как шестиклассница на первом свидании.
Но все прошло удовлетворительно. Пол там оказался совсем обветшалый, так что доску я отодрал вполне себе легко и быстренько. Главное, она не рассыпалась при этом в труху.
— Вот видишь, — сказал я Еноху, — а ты боялся. Охота была столько лет в этой одиночной камере сидеть?
— Да кто ж знал.
— Слушай, а если эту доску поломать на щепки поменьше? А потом раскидать на большой территории. Ты же сможешь по всей этой площади перемещаться, от щепки к щепке? Или распадёшься на несколько маленьких Еношиков и они будут торчать каждый возле своей щепки? — задумался я. — Может, эксперимент проведём, а?
— Не вздумай! Слышишь, человек! Не смей! Я согласия не давал! — завопил Енох, мерцая, как сломанный светофор.
— Я тоже согласия на выпуск петуха не давал, — мстительно напомнил я, — тем не менее кое-кто его выпустил. Так что давай торговаться не будем.
— Но там жизнь на кону не стояла! — заявил Енох.
— Зато там стоял на кону мой обед! А это, считай, почти то же самое. Если не больше!
С улицы меня окликнули помогать грузить реквизит.
— Сейчас! — крикнул в ответ я и повернулся к призраку, — так что, идём, Енох? Или ещё тут посидишь, поволнуешься?
— Идем! — Решительно сказал Енох и почти не замерцал, разве только немножко.
Теперь встал вопрос — куда девать этот кусок доски? Она получилась не очень большой, длиной, примерно, как школьный пенал и шириной в поладони. Карманов у меня в одежде предусмотрено не было. Генка носил бесформенную рубашку с широкими рукавами из немаркой ткани, которую заправлял в штаны. Вместо верхней одежды был полупиджак («полупердончик», как назвал его товарищ Караулов). Он тоже был без карманов, кроме того, болтался на Генке как половая тряпка на швабре.
Немного подумав, я взял торбу бабы Фроси (хоть какая-то польза), положил туда кусок доски, отломил и бросил туда кусок хлеба, для конспирации, а то мало ли. Немного подумав, добавил ещё перочинный ножик и луковицу. Теперь, если Зубатов отберет проверить, то весь этот хлам подозрений не вызовет.
Соорудив такую «экибану», я помахал Еноху, который от волнения даже мерцать перестал, и вышел на улицу.
— Ну что ты там так долго копаешься? — упрекнула меня Клара, — там Жорж про тебя уже раза два спрашивал.
— Проблемы у меня, Клара, — с превеликой печалью в голосе ответил я, — а сказать кому-то стыдно.
— Ну ты мне-то скажи, Гена, может, я посоветую что, — сразу взыграл материнский инстинкт у Клары пополам с любопытством.
— Ладно, смотри, — я со смиренным
