вижу, какими бледными и похожими на бумагу стали ее губы, как трудно ей глотать.
Она протягивает связанные руки за напитком.
— Нет, — говорю я. — Открой рот.
Она смотрит на меня, ее темные брови раздраженно сходятся в линию.
— Открой, — рычу я.
Медленно ее губы приоткрываются.
Я макаю пальцы в водку с содовой. Затем провожу влажными кончиками пальцев по губам Клэр, увлажняя их.
Она дрожит от моего прикосновения.
Бессознательно ее губы приоткрываются еще больше, язык выскальзывает, ища увлажнения, но вместо этого скользит по подушечкам моих пальцев, посылая толчок вверх по моей руке.
Она облизывает губы, желая большего.
— Открой рот, — говорю я снова.
На этот раз Клэр открывает его шире.
Я делаю глоток ее напитка, затем выплевываю его прямо ей в рот.
Она в ужасе отшатывается, брызжа слюной.
— Какого хрена ты делаешь! — визжит она.
Я хватаю ее за подбородок большим и указательным пальцами, крепко прижимая к себе, сверля пристальным взглядом.
— Ты хочешь пить или нет?
— Я не… ты даже не думай о… — заикается она.
— Ты, кажется, не понимаешь своего положения, Клэр, — рычу я. — Я похитил тебя. А когда братва что-то крадет… то не отдает обратно. Теперь ты принадлежишь мне. Если хочешь есть, то будешь есть из моей руки. Если захочешь пить, будешь пить из моих уст. Ты ответишь на мои вопросы и будешь делать то, что я скажу. Или пострадаешь от последствий.
— Каких последствий? — Клэр пищит.
Игнорируя, я делаю еще один глоток напитка, ощущая на языке сладкую свежесть лайма и водки. Затем целую ее, позволяя ликеру смешаться между нашими ртами.
На этот раз Клэр не отстраняется. На самом деле, она поддается поцелую, как будто там содержится гораздо больше наркотика, чем в рюмке водки. Мой рот — наркотик, мое дыхание в ее легких — непреодолимое обезболивающее.
Клэр — настоящая сабмиссив.
Она просто не знала этого.
Она целует меня. И сглатывает.
— Хорошая девочка, — говорю я.
Клэр краснеет.
— Встань, — приказываю я.
Клэр встает, слегка спотыкаясь.
— Стой спокойно…
Вытаскивая нож из кармана, я щелчком открываю лезвие. Прежде чем Клэр успевает уклониться, я срезаю платье с ее тела пятью быстрыми взмахами. Делаю порезы быстро и жестоко, но я более осторожен, чем она могла себе представить.
Теперь Клэр стоит в черных лифчике и трусиках, из тонкого прозрачного материала. Я вижу ее соски сквозь бюстгальтер, выделяющиеся твердыми темными точками.
Она смотрит себе под ноги, не в силах встретиться со мной взглядом.
— Повернись, — говорю я. — Покажи мне, что я украл.
Она медленно поворачивается, открывая мне обзор своего тела на триста шестьдесят градусов. Фигура Клэр мягкая и удивительно полная. Ее грудь больше, чем я ожидал, и хорошо смотрится наряду с пухлой белой попкой. Ее талия узкая, образует приятную форму песочных часов, а бедра гладкие и кремовые. Каждая частичка ее тела кажется нежной, ранимой, изысканно мягкой. Она выглядит так, будто к ней никогда не прикасалась человеческая рука.
Я хочу прикоснуться к ней.
Я хочу отметить ее.
Я хочу сделать ее своей и только.
— Ты надела это черное нижнее белье для меня? — я рычу. — Не смей, блять, врать…
Ее щеки пылают, а ноги дрожат.
— Да, — шипит она. — До того, как я узнала, какой ты мудак.
Я хватаю ее за лицо, приподнимая подбородок, заставляя посмотреть на меня.
— Ты точно знала, кем я был, — говорю я. — Я предупреждал тебя с самого начала.
— Да, — шепчет она. — Сказал, что ты убийца. Но теперь говоришь, что тебя подставили…
— Меня подставили, — рычу я, мои пальцы погружаются в ее челюсть. — Твой гребаный батя.
— Зачем ему это делать? — спрашивает Клэр, ее темные глаза широко раскрыты и невинны.
Она, кажется, искренне смущена. Но я слишком много раз бывал в этом квартале, чтобы влюбиться в милое детское личико.
— Это ты мне скажи, — сообщаю я ей.
— Но я ничего не знаю!
Ее голос практически похож на плач.
Я отпускаю ее лицо.
— Может быть, — говорю я. — Но есть только один способ выяснить…
Клэр ожидает, что я толкну ее обратно на кровать. Вместо этого я прижимаю ее к стене, где с потолка свисает множество кандалов и оков, причем кандалы прикручены прямо к штукатурке с обеих сторон.
Если бы она была мужчиной, все было бы совсем по-другому.
Возможно, даже если бы она была женщиной другого сорта.
Но в Клэр есть что-то такое, что пробуждает во мне новый творческий потенциал — гений палача. Она моя муза, и ее тело — безупречный холст, просящий, чтобы его раскрасили во все оттенки розового, красного и фиолетового.
Я поднимаю ее связанные руки над головой, закрепляя их. Затем раздвигаю ее ноги, наклоняясь, чтобы зафиксировать каждую лодыжку. Наконец, снимаю повязку, которая болталась на ее шее, снова прикрывая ей глаза.
— Что ты делаешь? — Клэр плачет, беспомощно поворачивая голову, чтобы проследить за моим движением, хотя она больше ничего не видит. — Что ты хочешь со мной сделать?
— Не волнуйся, — говорю я ей. — У меня такое чувство, что тебе понравится…
Я открываю сундук в ногах кровати, просматривая инструменты.
Клэр вздрагивает, когда петли со скрипом открываются, ее груди быстро поднимаются и опускаются в тонких чашечках бюстгальтера. Ее соски стали тверже, от страха или предвкушения.
Я достаю маленький вибратор.
Щелкаю выключателем, раздается сердитое жужжание, как растревоженный улей.
Клэр издает вопль, ее руки напрягаются над головой. Она пытается сомкнуть ноги, но это невозможно, поскольку лодыжки прикованы.
— Теперь скажи мне, Клэр, — говорю я, заставляя ее подпрыгнуть, когда она осознает, как бесшумно я пересек комнату, и как близко стою. — Скажи, с кем встречался твой отец. Скажи, кто приходит в дом.
— Я даже не живу с ним! — плачет она.
— Не прикидывайся дурой. Ты видела хоть что-то. Кто приходил на твой день рождения?
— Эм… эм… — она тяжело дышит, учащенно, не зная, что я держу в руке, и что я с ней сделаю, если не получу ответы.
Я ударяю вибратором по ее соску, она вздрагивает, как будто ее ударило током.
— Шеф Парсонс! — кричит она. — Он приходил на вечеринку! Я видела, как он входил в кабинет моего отца…
— Хорошая девочка, — говорю я.
Затем прижимаю вибратор к ее влагалищу.
— О-о-о-о-о, боже… — Клэр стонет.
Вибрация интенсивная; поначалу слишком сильная, и она пытается увернуться. Но я безжалостно прижимаю его к клитору, двигая взад и вперед медленными движениями. Вскоре Клэр безвольно свисает со своих пут, двигая бедрами напротив вибратора, издавая глубокий стонущий звук, непохожий ни на что, что раньше срывалось с этих прелестных
