Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
появились на экране в ходе трансляции.
Старший инспектор ответил еще на несколько вопросов, сделал еще несколько заявлений, а потом повернулся, собираясь уходить.
– Почему профессору Робинсон вообще позволили выступать? – крикнул ему в спину один из журналистов. – Разве вы, зная ее взгляды, не должны были запретить эту лекцию?
Гамаш остановился и повернулся к журналистам. Несколько секунд он молча стоял в кругу света.
– Буду с вами честен. Мы боролись с этим. В свободном обществе существуют конкурирующие и подчас противоречащие друг другу требования. Требование свободы выражения даже тех и в особенности тех взглядов, с которыми мы вольны не соглашаться. И требование безопасности. Было решено, что тезисы профессора Робинсон, хотя и весьма неоднозначные, не нарушают законов, а потому она имеет право высказаться.
– Она пропагандирует массовое убийство! – крикнул кто-то из прессы, а может быть, из толпы. – Вы хотите сказать, что согласны с ней?
Неожиданно для себя самого Гамаш тяжело вздохнул, потом сказал:
– Я говорю, что моя работа состоит в том, чтобы охранять закон. А требования закона в этом случае не вызывают сомнений. Поэтому роль Sûreté сводилась к тому, чтобы защитить людей, пришедших на лекцию. Я должен теперь заняться своей работой. Когда у меня появится новая информация, обещаю довести ее до вашего сведения. А пока все должны знать, что это был единичный случай, преступление, совершенное умышленно, и больше никому ничего не угрожает.
– Очевидно, вы думали, что и на лекции никому ничего не угрожало! – крикнул кто-то ему вслед, когда он отошел от микрофона и слепящего света. – А посмотрите, что случилось.
Гамаш вернулся в бывший спортивный зал. За кулисами он устроил себе временный кабинет, чтобы разобраться со множеством подробностей, сопутствовавших расследованию подобного преступления. Допрос свидетелей, сбор улик. Написание докладов. Телефонные звонки, входящие и исходящие. Его детективам предстояло выполнить добрую сотню маневров, и столько же полагалось сделать ему, как старшему инспектору.
У Эдуарда Тардифа не было криминального прошлого. Не было истории насильственных действий. Он, казалось, проснулся этим утром, взял пистолет и решил кого-нибудь убить. В переполненном зале.
Конечно, оставался один из важных вопросов: как пистолет оказался в помещении? Неужели его не заметили проверяющие на входе? Или у преступника был сообщник? Тот, кто заранее принес пистолет в здание?
Гамаш, как и другие старшие чины полиции, знал: они должны исходить из допущения, что преступнику кто-то помогал. И они подозревали, что соучастник срочно отбыл в Абитиби, поскольку понимал: брата непременно арестуют.
Наконец Арман отправился домой, а Жан Ги остался – по идее, для того, чтобы координировать действия с полицией Абитиби и организовать группы, которые будут работать ночью.
Но настоящую причину они оба знали.
Он не хотел ехать домой с шефом. А еще меньше – с тестем. Он не хотел оставаться один на один с человеком, который не мог смотреть ему в глаза.
К тому времени, когда Арман вернулся в Три Сосны, старшие дети были накормлены, вымыты и уже спали.
Рейн-Мари встретила его у двери, обняла и прошептала:
– Мы слышали.
Она не одно десятилетие была женой полицейского высокого ранга, и ей не требовалось спрашивать, в порядке ли он. Она и так видела. И потому просто обняла его.
– А Жан Ги? – поинтересовалась Анни.
Она стояла в прихожей, отвернувшись и закрывая собой Идолу от холодного воздуха, вошедшего в дом вместе с отцом.
– Скоро приедет. – Арман закрыл дверь, снял теплую куртку, протянул руки к внучке.
С разрешения Анни он взял Идолу наверх, закатал рукава рубашки и искупал девочку, стараясь держать ее вертикально. Запах детского мыла успокаивающе действовал на него.
Он надел на нее подгузник, его руки умело складывали, застегивали, проверяли.
Не слишком плотно. Не слишком свободно.
– Вот так в самый раз, – прошептал он.
Он все время разговаривал с ней. Немного пел. Задерживал свои большие руки на ее спинке, шейке, головке, и она улыбалась ему.
Такой веселый ребенок…
Он подумал об Эбигейл Робинсон и попытался подавить закипавшую в нем злость. Прогнать возникшую было мысль о том, что могло бы случиться, если бы не его мгновенная реакция.
Потом он положил Идолу в кроватку, поцеловал Оноре, который и сегодня уснул со своими санками. Затем Гамаш заглянул в соседнюю комнату, где спали две другие внучки.
Флоранс соорудила из своего одеяла палатку и читала там с фонариком «Маленького принца».
У нее был виноватый вид, когда дед прервал ее чтение, но он дал ей мятный леденчик и заверил, что не скажет родителям.
Спустившись, он увидел у дверей Даниеля с собаками.
– Выгулять? – спросил Даниель.
– Меня или собак?
– Всех вместе. Если ты пообещаешь не убегать, я не надену на тебя ошейник.
Арман рассмеялся. Казалось, в первый раз за долгое время. Отец с сыном вышли на деревенский луг. Они чуть склоняли голову и слегка раскачивались при ходьбе. Разговаривали. Остановились, нашли на небе Пояс Ориона и Большой Ковш. Покидали снежки для Анри, который их увлеченно ловил. Старый Фред и малютка Грейси смотрели на него, словно говоря: «Глупая собака».
Наконец Даниель спросил:
– Па, ты можешь рассказать, что случилось?
Арман кивнул в темноте:
– Да, поговорить было бы неплохо.
И он рассказал. А когда закончил, Даниель задал ему вопросы, на которые Арман ответил полностью. Полнее, чем отвечал репортерам. Он знал, что сын сохранит это в тайне.
Хотя об одной вещи Арман умолчал.
К тому времени уже вернулся Жан Ги и теперь сидел со всеми остальными в гостиной. Когда Даниель и Арман пришли домой, телевизор был включен.
– Мы собирались посмотреть новости. Ты не возражаешь, Арман? – спросила Рейн-Мари.
– Non. Крайне интересно, как они будут освещать эти события.
Он налил себе скотч, разбавил его водой и присоединился к компании.
Наблюдательная Анни сразу поняла: что-то произошло. Отец не разговаривал с ее мужем. Едва смотрел на него. И Жан Ги тоже не поднимал глаз на тестя.
– Что такое? Что случилось? – прошептала она в ухо мужу, когда они сели на диван.
Но Жан Ги только отрицательно покачал головой.
Самой важной новостью были события в Université de l’Estrie.
– Он шутит, – прошептал Стивен, когда ведущий рассказал о воззрениях профессора Робинсон, о ее растущей популярности, о спровоцированных ее выступлениями стычках, которые становились все более ожесточенными.
Показывали записи, сделанные в зале на телефоны. Видео, конечно, было низкого качества, но оно давало представление о том, что произошло.
Взрывы хлопушек.
Потом крики, вопли. Начало паники. Они слышали голос Армана, призывавшего к спокойствию. А потом звуки выстрелов.
Рейн-Мари сделала резкий вдох, почти ахнула. Остальные посмотрели
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123
