не видел?
– Это красотку с синими очами с поволокой? Нет, здесь не видел, – с сожалением причмокнул ведущий. – Вроде рассаживались – была. А потом хлоп, и делась куда-то.
Значит, Марина на ужин не пришла?
Оно, конечно, дело личное, кто-то блюдёт фигуру, кто-то налегает на осетрину и свиной хрящик. Но отсутствие госпожи Красовской беспокоило Владимира даже больше, чем если бы она присутствовала и выступала, как вчера.
Что эта кукла задумала, и где она нападёт?
Марина была в зале. Просто села в уголке за толстым опорным столбом и старалась на глаза никому из знакомых не попадаться. Во-первых, наверняка кто-нибудь уже успел прочесть свежий номер газеты «Bocuse d’Or»[9], вестника самого престижного в мире кулинарного конкурса, а две её последние статьи были помещены именно там. Во-вторых… Тут госпожа Красовская сладко улыбнулась и даже мурлыкнула, словно большая кошка: ах, когда треклятый Пархомов прочтёт её текст, что с ним будет! Наплевать, что ей придётся полгода прятаться – она уедет в Галлию или в Лаций, ей добрые люди столько платят за каждую заметку, что хватит на год жизни! Ну, ладно, на полгода.
А за полгода забудутся любые, самые хлёсткие фразы. Останется только репутация.
«Уровень станционного буфета», вспомнила Марина, и снова улыбнулась.
Так их!
Сошников выпустил из рук организацию этого вечера, за что потом нещадно себя корил. Но у любого живого существа наличествует предел прочности, и его, сошниковский, предел был достигнут сегодня.
Он занял столик сбоку, откуда был виден весь зал, и нацелился на копчёную стерлядь. Первая рюмка здешней настойки на травах прошла на ура, он закусил ломким белым ломтиком рыбы и сразу же нацелился повторить. Но в этот момент на стол упала тень, и место напротив занял Алекс Верещагин.
Наш детектив имел вид недовольный и взгляд решительный. Сев за стол, сразу же нацедил себе рюмку настойки и выпил.
– Ты заметил, что все наши дамы собрались за одним столом? – спросил он у своего визави.
– Заметил. И что? Сколько там тех женщин?
– До фига и больше, – мрачно сообщил Верещагин, и налил по второй. – И чего меня понесло в эту вашу поездку?
– А чего, действительно? – оживился Владимир.
В глубине души, под страшным секретом даже от себя самого, был он записным сплетником. Правда, распространять информацию опасался, но выслушивал с большим удовольствием.
– А… – Алекс махнул рукой. – По глупости.
– Ты ж с девушкой приехал?
– Ну, да, с девушкой… С Лизой. Только я воспринимаю её, словно младшую сестру, и по-другому уже не получается.
Сошников, не так давно расставшийся с женой, лишь кивнул и разлил по новой…
Пока все ужинали, небо затянуло тучами, и пошёл дождь: мелкий, холодный, совсем не июльский, а какой-то сентябрьский. Гости приуныли и в большинстве своём разошлись по каютам – в дождливую погоду хорошо спится в тёплой комнате под надёжной крышей. Только неразлучная троица, Мушинский, Амир Гулиев и Николай Борисов, устроились в баре, заказали Васе Куконину «чего-нибудь согревающего» и приготовились потрепаться. Куки, однако, не ушёл за стойку, а остался возле столика:
– Ребят, вам согревающего всерьёз или надолго?
– В смысле?
– Ну, водочки по сто граммов, как классик рекомендовал, с острой и горячей закуской, или коктейль какой наколдовать?
– Холодно что-то, – поёжился Михаил Мушинский. – Я, пожалуй, водку.
Остальные двое присоединились к его решению, и уже через десять минут перед ними стояла тарелка с горячими бутербродами, блюдо с пирожками и плошка с острыми маринованными огурчиками. Куки разлил водку по рюмкам, поставил бутылку в ведерко со льдом и ушёл к себе за стойку, тем более что там было всё отлично слышно.
– Ну что, Жарков не появлялся сегодня? – спросил Борисов, когда они выпили по первой и закусили пирожками с зелёным луком.
– Я не видел, – качнул головой Амир.
– Мне отчего-то кажется, что он не рискнул бы в таком маленьком городке высунуться. Тут любой посторонний заметен, как прыщ на носу, – сказал Мушинский. – Вот завтра – послезавтра у нас Рыбинск, это город побольше, там, может быть, и увидим.
– Ну, так потом Ярославль, он ещё больше, – Борисов пожал плечами и разлил по второй.
Они снова выпили и закусили пирожками с капустой и грибами.
– На Ярославль вообще многое завязано, – Михаил огляделся и понизил голос. – Нашему гостеприимному хозяину туда очень нужно попасть.
– Зачем?
– Вы знаете, что там есть завод по розливу вина?
– С ярославских виноградников? – хохотнул Амир Гулиев.
– Нет, свозят виноматериал отовсюду, пересортица, разумеется, огромная. И разливают столовое вино, главным образом, по большим кувшинам.
– Ну и что?
– Дошли до меня слухи, что наш Пархомов хочет купить в этом заводе долю…
– Да и пусть покупает, тебе-то какая разница?
– Вот если предположения оправдаются, я вам расскажу, – Мушинский изобразил обиду. – А то, может, я всё придумал!
– Мог и придумать, – Борисов оглянулся. – А я узнал, куда ушли статьи Красовской.
– Ну и куда же?
– В газету «Bocuse d’Or». На восьмую страницу, конечно, но тем не менее…
Амир длинно присвистнул.
– Готов спорить на остатки водки против стакана речной воды, что ни одного доброго слова о фестивале там сказано не было.
– А с другой стороны, – Мушинский повертел в длинных пальцах расстегай[10] с рыбой, скривился и положил назад. – С другой, я говорю, стороны, что за дело Эдуарду Пархомову до этой газеты со смешным тиражом, интересной только кучке совсем уж упёртых профессионалов?
Мужчины на какое-то время замолчали, потом Амир тряхнул головой, разлил те самые остатки водки и сказал:
– Ты прав. Пусть себе злобствует, наплюём.
Они выпили и заговорили о другом.
В это время Пархомов в своей каюте разговаривал с капитаном.
– Прогноз погоды неутешительный, Эдуард Михайлович, – сказал Новицкий. – Завтра обещают дождь с утра до вечера, так что пляж точно отменяется.
– Вот Тьма, – с досадой ответил хозяин яхты. – И что с ними делать весь день? Если просто оставить на борту, так к вечеру у нас запасы спиртного кончатся!
– Рыбалку устроим, – предложил капитан. – Кто больше всех выловит, тому приз предложите.
– Рыбалку… – Пархомов потёр переносицу. – А снастей у нас хватит?
– Хватит и ещё останется, – сказал из угла молчавший до этого момента Сошников. – А в качестве приза предложить в конкурсе право голосовать дважды.
– Неплохо… Первый приз – до конца конкурса два голоса вместо одного, второй – на рыбинский этап, – кивнул Эдуард.
– Да и хватит этого, – поддержал капитан. – Володя, пойдём тогда, всё подготовим? Спокойной ночи, Эдуард Михайлович!
– Спокойной ночи…
Когда Сошников и Новицкий ушли, он поднялся и подошёл к окну.
Яхта пока стояла, отплытие назначено на пять утра. Редкие фонари
