Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Ну вот и прекрасно, — улыбнулся Живан. — Тогда ждем вас в следующий четверг к шести вечера. И просьба никому не опаздывать!
Алексей шагал вместе с Гусевым по направлению к госпиталю. В нем на излечении сейчас оставалось четверо егерей с наиболее серьезными ранениями. Остальные пятеро были в месте проживания личного состава и наблюдались там ротными лекарями Мазурина.
— Даже не знаю, куда Карпыча вывезли, Алексей, — пожал плечами подпоручик. — Мы ведь как с вами на реке расстались, три дня марша, и сразу же к себе в расположение прибыли. Я на следующий день в госпиталь пришел, чтобы навестить наших, а там только Милушкин остался. Я к нему: «Авдейка, а Карпыч где?» «Да намедни, — говорит, — отправили обозом в сторону Фокшан». Я к Дементию Фомичу, а тот руками разводит: приказ из главного штаба освобождать места для новых раненых. Дескать, совсем скоро из-за реки их подвезут, а тут класть некуда. «Хотел и того, второго вашего с ногой отправлять, да, боюсь, рана у него откроется, только-только вот начала недавно заживать», — говорит. А там через несколько дней и правда из-за реки полевые лазареты прибыли, ну я с Фомичом договорился, всех наших под особый контроль взяли. Половина уже с госпиталя вышла или у нас, в роте, долечивается, а кто и вовсе в строй встал.
— Да-а, нехорошо с Карпычем вышло, — вздохнул Егоров. — Я же ему обещал, Серег, что мы его ни за что не бросим. Вот где теперь нашего дядьку искать? Рассея-матушка — страна огромная. Запрут в какую-нибудь дыру, где он в инвалидном подвале зачахнет.
В монастыре Колцей, где располагался главный гарнизонный госпиталь, царила такая же суета, как и обычно. По двору слонялись раненые и хворые солдаты. В отгороженный плетнем угол, покрытый сверху парусиной, на глазах у егерей вынесли на носилках два завернутых в серую мешковину тела и положили их к тем трем, что тут уже были. Дюжий дядька с кровавыми брызгами на унтерском мундире и с закатанными по локоть рукавами громко звал какого-то Гришку. Из двух крытых выцветшим полотном повозок группа солдат вытаскивала мешки с провиантом.
— Колокольцева могу хоть завтра в роту отпустить, — наморщив лоб, пробегался по спискам Дементий Фомич. — У вашего Мазурина он и долечится, а через пару недель, Бог даст, уже и в строй встанет. Так, Крылов Яков, нет, вот этому нужно еще время, — покачал он головой. — Там пуля большой кусок мяса вырвала, нужно еще подождать, чтобы все у него заросло. А к вам его отдай, так он тогда и бегать начнет, а рана ведь загноиться может. Пусть еще пока у нас полежит, потом поглядим, как там все у него будет через пару недель. Угу, у Милушкина нога зарастает. Сам каждый день на обходе ее смотрю — не налюбуюсь. А ведь когда-то отрезать даже хотел. Повезло солдату. Совсем скоро его к вам отпущу. Ну а по Елкину тут уж все понятно! — вздохнул врач. — Обезноженный. Как рана совсем срастется на культе, так буду списывать его со службы и отправлять в Россию. Все, отвоевался ваш солдатик. А по Карпычу, Алексей, ну никак я не мог у себя его оставить. Там и надо мной люди тоже так-то есть, а тут еще со столиц эти шибко умные понаехали. Вот только на прошлой неделе все они обратно к себе вернулись, небось, за наградами и с докладом, как они здесь порядок на местах навели. А у нас самого простого, даже легкого полотна на повязки, здесь не хватает. Ладно вот, хоть с провиантом недавно наладилось.
— Да я ничего, Дементий Фомич. Спасибо, вы и так нас опекаете, — поблагодарил врача Егоров. — Вы придержите пока Потапа Елкина, не отправляйте его никуда, а мы уж в долгу не останемся, — и, как тот ни протестовал, сунул ему в карман небольшой кожаный кошелек. — Не обижайтесь, Дементий Фомич, это вам в знак нашей признательности. Скольким уже солдатам вы здоровье и даже саму жизнь сохранили!
Было заметно, что врачу очень приятно это признание такого его непростого и важного труда. И он, покраснев, пробормотал слова благодарности:
— Спасибо Алексей. Я постараюсь по своим связям узнать, куда отправили вашего унтер-офицера Зубова. Ну а вы через армейскую канцелярию уточните. Думаю, уж не откажут такому-то герою, — и он, улыбнувшись, кивнул на прикрепленный к зеленому доломану Георгиевский крест.
В 19.00 Лешка стоял уже перед крепкой дубовой дверью в кабинет своего начальника.
— Заходи, Егоров! — раздался из-за нее такой знакомый ему голос. — Тихо, тихо ты, да не ори так! — оборвал он привычный доклад офицера. — Живой, здоровый, бодрый! — с улыбкой оглядывал его с головы до пят полковник. — Ну давай, подсаживайся к столу, у нас ведь не зря в России говорят, что в ногах правды нет, а разговор-то, он у нас с тобой долгим будет.
Генрих Фридрихович, откинувшись на спинку своего массивного стула, иронично улыбался.
«У начальства хорошее настроение, — понял Алексей. — Ну, значит, разноса за самодеятельность в Белграде не ожидается. Наверное, сдержал слово Баранов. Уже хорошо!»
— Чего ты задумался? — усмехнулся барон, словно сканируя Лешку своим взглядом. — Да не боись, капитан, ругать мне тебя не за что. Вчера не мог тебя с докладом принять, ибо готовили доставленного вами самозванца к отправке в столицу. Ну и так потолковать с ним мне тоже нужно было. В общем, особое это задание оттуда, — и он кивнул на потолок, — выполнено нами всеми безупречно. Вывозили негодника вы совсем не там, где предполагали многие большие люди, а ведь именно наш этот третьестепенный вариант как раз таки и сработал. О как! — и он довольно хмыкнул. — Доставили вы его в полном здравии, несмотря на все опасности, и он уже много чего нам интересного наговорил. Главное, о том, кто его и для какой роли там, в Стамбуле, готовил. Но в это… кхм… мы с тобой углубляться, пожалуй, уже не будем. Пусть кому положено с этим там разбираются.
Баранов и Ветров о твоих действиях оставили самые лестные отзывы в письменном виде. Пиши подробный рапорт и ты, отправим все вместе в военную коллегию следующей курьерской почтой. Самое главное, Егоров, ты теперь полностью обелен, и никто, повторюсь, никто здесь тебя больше не сможет лягнуть. Ну а придет время, это наше секретное дело с выходом в Белград оценится по заслугам, ты уж мне поверь, такое власть никогда не забывает. Уж я-то это хорошо знаю, — и Фридрихович довольно, словно бы кот, объевшийся сметаны, улыбнулся.
— Так, по делам в твоей роте я осведомлен. Твой, этот самый, подпоручик из Тобольских, Гусев, меня уже порядком забодал своими докладами и просьбами. Подключайся уже сам и решай все по-хозяйски. Ко мне, как мы ранее и договаривались, только с самым срочным делом, а так, как обычно по четвергам, после обеда.
По поводу твоей роты полной определенности в ее использовании еще пока нет. Понятно сейчас одно, что до самого вывода наших частей из Валахии ей самое место именно здесь. Вы ведь окружающую нас местность хорошо изучили. Особые дела, какие не поручишь строевым подразделениям, тоже только одним вам по плечу. Так что не торопитесь со сборами. До марта месяца вас никто отсюда точно не сгонит. Да вы и сами, небось, не сторонники столь раннего выхода. Прижились тут, полигоны, вон, себе отстроили. Баньки. А кое-кто даже и семью перетащил из-за тридевяти земель да, Егоров? — и он иронично, с прищуром взглянул на Лешку.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
