Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
тебя представили как наследника Дома Кристаллов, а ты… кое-что другое. Твой отец точно был наследником, но слегка неудачливым, и оказался приемышем в купеческой семье… Опять не обижайся. Все это имеет прямое отношение к тому, что с тобой делать.
– По какому праву вы собираетесь со мной что-то делать?! – от страха я стал дерзким и совершенно забыл наставления Герды.
– Подойди, – он как ни в чем не бывало поманил меня пальцем, подтянул к себе старинный том и развернул в том месте, откуда свисала ленточка закладки.
Я подошел, будто под гипнозом. Глаза мои уже привыкли к приглушенному свету; на странице в его книге был рисунок. Гравюра. Точная копия того портрета, что висел у нас в столовой – Лейла, Мертвая Ведьма.
– Кто это? – мягко спросил мой собеседник.
– Прабабка, – отозвался я хрипло.
Лейла на странице ухмыльнулась – и снова замерла. Я вдруг успокоился, будто весь мой род поднялся на мою защиту.
– Вы хотите иметь с ней дело? Вы хотите… стать ее врагом?
Он удивился:
– С чего бы мне враждовать с пожилой женщиной, к тому же мертвой?
– С ней никто не хотел ссориться ни при жизни, ни потом! Может, не стоило покупать в рабство ее внука? Может, она за меня заступится?!
– Нет, она будет рада за тебя. И ты не в рабстве. Ты в обучении… будешь, если я возьму тебя, сынок.
– Я вам не сынок, – прошипел я, как целое змеиное гнездо.
– А как мне звать тебя?
– Леон.
– Скажи, Леон, – он посерьезнел. – Твою прабабушку прозвали ведьмой за характер, верно? А вовсе не потому, что она была волшебницей?
– Она была уважаемой женщиной у истоков купеческого рода…
– Да, да, никто не ставит под сомнение ее авторитет. Тем более что ты ее наследник, Леон. За тобой Дом Кристаллов – но за тобой и сила магии настолько древней, что о ней почти ничего не известно. Кроме того, что она непредсказуема…
Я невольно вернулся взглядом к портрету на странице книги. И что за книга такая, интересно, если в ней хранится этот портрет. И что за магия такая, когда по всему дому гасли светильники, и отец дрожал в своей одинокой кровати. И никто из семьи никогда прямо не говорил о прабабке, только обиняками: «Предки будут недовольны»… «Ты должен получить аттестат, сам знаешь почему…»
Мой собеседник аккуратно поправил закладку и закрыл книгу, придавил прабабку тяжелыми страницами:
– Вот потому и непонятно, что из тебя выйдет, с таким-то происхождением да еще с твоим ослиным упрямством…
– Я не упрямый!
– Леон, – он прищурился. – Сейчас решается твое будущее. Я не угрожаю. Ничего ужасного с тобой в любом случае не случится. Но ты можешь упустить прекрасный шанс.
– Например, вернуться домой? – я посмотрел ему прямо в глаза.
– Например, самому выбирать свою судьбу, – он покладисто кивнул. – Тебе ведь раньше такого не предлагали? За тебя все решали, да?
Его слова отозвались у меня глубоко внутри, может быть, в сердце, однажды вынутом и возвращенном на место. Это было как звук заколдованной дудочки. Как далекий удар колокола, когда заблудился в буране и не знаешь, куда идти.
Я не знал, что ответить. Он улыбнулся, будто того и ждал.
– Не очень-то радуйся до времени. Пока что решаю я. Но потом – если все получится, если будешь умницей и если я в тебе не ошибся… Ты станешь по-настоящему свободным. Ну что, Леон, будешь еще огрызаться?
Я молчал. Он снова кивнул и заговорил другим тоном, по-деловому:
– Сейчас проведем небольшую проверку. Кто надоумил тебя зачаровывать предметы, вписывая в них заклинания? Отец? Кто-то еще?
– Я это сам придумал, – при мысли о какой-то «проверке» у меня опять ослабели колени.
– Покажи, – он открыл передо мной на столе толстый блокнот с белыми матовыми страницами. – Напиши любое твое заклинание.
И положил поперек страницы остро отточенный карандаш.
…Если бы я шагал сейчас по дороге к своему городу, или стоял, склонившись, на мосту, или бродил по улицам – десятки заклинаний моментально пришли бы мне в голову, и я бы выбирал, какое эффектнее. Но я стоял перед человеком, который имел надо мной полную власть, и что случится в следующую секунду – я не имел понятия.
Белый лист оставался белым.
– Не торопись, – сказал он по-приятельски. – Я же не думаю, что ты врешь, просто надо сосредоточиться, да?
«Сон в конверте»? «Голубые глаза»? Чтобы испытать первое, нужно лечь и уснуть, для второго необходимы серьги… Что можно вписать в лист бумаги? Каковы его свойства? Он белый, он легкий… Легкий. Когда-то я пытался делать на продажу мыльные пузыри, тяжелые, будто бильярдные шары. Хорошая игрушка, но они слишком быстро лопались. А доводить изобретение до ума в тот раз не хватило времени…
Я начертил на белом листе единственное, что сумел вспомнить, – заклинание тяжести.
Послышался странный звук – надрывный скрип дерева, такое бывает зимой, когда огромная ветка готова отломиться под грузом снега. Это скрипела столешница, прогибаясь.
Я испугался: что я сделал не так?! Попробовал взять блокнот в руки – легче было бы взвалить на плечи школьную карету. Блокнот наливался тяжестью, как спелая груша соком; вот покосилась пирамида книг на краю стола, накренилась, собираясь рухнуть…
– Хорошо, – сказал мой собеседник. – На карандаше, с другой стороны, есть ластик. Сотри свои художества поскорее, а то ведь стол хороший, антикварный, жалко его.
Негнущимися пальцами я перевернул карандаш и принялся тереть страницу фиолетовой круглой резинкой. Вот ведь отличная идея, крепить ластики прямо на карандаш, прекрасный вышел бы товар в моей лавке; я отвлекал себя дурацкими мыслями и тер, пока на месте заклинания не появилась дыра, и блокнот, потеряв свой ужасный вес, не начал ерзать у меня под руками. Стол скрипнул, будто вздохнул с облегчением, и распрямился.
– Ой как интересно, – пробормотал человек напротив. – И что ты на это скажешь?
Я посмотрел на него с молчаливым упреком: это я должен был что-то ему объяснять?!
– Никаких предположений? – спросил он с деланым сочувствием. Как ни был я растерян и сбит с толку, но снова начал злиться.
– Ладно. – Он встал во весь свой рост, и я инстинктивно отпрянул, будто защищая сердце. Он ухмыльнулся моей мнительности, подошел к окну, отдернул занавеску; к счастью, окно выходило на затененную сторону дома, и солнце здесь не слепило.
– Чему учил тебя отец? – Свет отражался в его глазах. Сейчас они казались голубыми, хотя раньше вроде были карими.
Снаружи, в развилке большого дерева с мясистыми листьями сидела белка с немного ободранным, но все еще годным хвостом. Я мельком
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
